Юрий Козлов - Враждебный портной

А ведь он прав, вздохнул Каргин, как если бы эта невозможная речь не являлась плодом его больного (какого же еще?) воображения. И насчет свободы, и насчет коррупции.

Он давно присматривался к представителям так называемого «креативного класса», хотя и не вполне понимал, в чем, собственно, заключается их креатив и почему они — «класс»? Были отдельные яркие экземпляры, вроде Романа Трусы . Остальных, просиживающих в банках и офисах штаны, вполне можно было уподобить этим самым никаким, точнее, не заслуживающим внимания штанам . Иногда серым и обвисшим, как жизнь без перспектив — с лезущими нитками несделанных дел, долгов по кредитам, служебных и бытовых дрязг. Иногда — спущенным на талию, то есть с надеждой съехать в более комфортный и обеспеченный мир. Выгодно жениться, смыться за границу, выиграть в лотерею десять миллионов. Иногда — с длиннющей до колен мотнёй и задницей мешком — символами невостребованной энергии и — одновременно — бесхозности любой энергии в современной России, повернувшейся задницей, а то и тюремным бетонным мешком к собственной молодежи. Иногда — каким-то совсем бесформенным, будто бы спортивным, но так рельефно вспученным на известном месте, что сразу становилось ясно: ничего нет за душой у носителя этих неприличных штанов, кроме молодости, то есть того, что проходит быстро, незаметно и навсегда.

Трусы первичны, подумал Каргин, а штаны вторичны, потому что трусы ближе к телу .

И не только к (молодому) телу, но и к (молодежной) политике.

Левославие — такую умеренно-националистическую, в меру православную и сдержанно­-радикальную идеологию для российской молодежи разрабатывал неугомонный Роман Трусы, пока его с бюрократической формулировкой: « ...за грубое однократное нарушение дисциплины » — не поперли из администрации президента . В Сеть просочился текст записки, будто бы поданной им через голову начальства президенту. « Только левославие, — убеждал президента Роман Трусы, — способно смешать айпад, нательный крест и бейсбольную, какой не играют в бейсбол, биту в безалкогольный, но энергетически позитивный напиток, который придется по вкусу и офисно­болотным либеральным ужам, и коммунистическо-жириновским соколам, и безработным бирюлевским качкам, и сонным студентам-егэшникам, и дремучим селянам из умирающих деревень ». Роман Трусы просил отмашки на внедрение в информационное пространство термина « наша левославная молодежь » , предлагал немедленно провести учредительный съезд новой общественной организации — Всероссийского союза левославной молодежи — ВСЛМ . Левсомол при грамотном руководстве, полагал он, имел все шансы превратиться в то, чем являлся в свое время в СССР комсомол (ВЛКСМ), а именно: кузницей кадров, селекционной лабораторией по выращиванию правящего класса, неустанно обновляющегося по принципу « отец–сын–внук » . Роман Трусы предлагал президенту выступить на учредительном съезде левсомола с программной речью. Ее суть должна была уложиться в три ключевых слова: « Россия–вера–справедливость ». « Левославие, — писал он, — это универсальная матрица, форма, если угодно, холодильная камера, куда следует как можно быстрее “залить” молодежь, пока она окончательно не разложилась . Схваченная сухим льдом левославия, она, по крайней мере, сможет сохранить относительную свежесть до лучших времен, пока не понадобится новым руководителям для решения неотложных задач по спасению страны » .

Похоже, эта наглая фраза переполнила чашу терпения президента.

Свою отставку Роман Трусы прокомментировал в Твиттере очередным афоризмом: « Лучшие идеи всегда не востребованы до тех пор, пока не превратятся в худшие из всех возможных . Уезжаю в Париж, — известил он общественность . — В вагоне СВ, где ездят СверхВоры ».