Наталья Баклина - Девушка с Рублевки

– Пошли, – скомандовала мама.

Она попыталась поднять сумку, в которую положила для меня всяческих домашних варений-солений. Но Никитка опередил, сам поднял довольно увесистую, килограммов на семь, поклажу и заспешил к вагону.

Наконец после посадки, проводов, окончательных разговоров на перроне («Мама, ну ты правда приедешь за мной через месяц?» – «Правда-правда, я же сказала» – «Ох, Лариса, не зарекайся, мало ли что случиться может!» – «Ну, бабушка, хватит уже!»), прощальных поцелуев и маханий в окошко я забралась на свою полку и расслабилась. Вот он, момент истины. Ты прежде всего мать. И думать тебе нужно о ребенке. А не о мужике, с которым провела пусть и восхитительную, но случайную ночь. Так что всю лирику из головы вон, надо думать, как жизнь свою распланировать, чтобы Никитка в нее удачно вписался минимум на ближайшие три года, а лучше – на восемь лет, пока институт не окончит.

Планы в моей голове складывались весьма смутные – что-то о добавке к зарплате, которую надо будет со временем выпросить у Пенкина, и о том, что сын, пока учится, сможет подрабатывать в Москве тем же промоутером. Вон бегают же другие девочки и мальчики по супермаркетам, то листовки раздают, то сосиски предлагают продегустировать. Для Никитки, с его бойким характером и уже богатырским ростом, самое подходящее занятие. Планировать что-то более конкретное я не стала: жизнь показала, что планируй, не планируй, все равно она все сделает по-своему.

Весь следующий день пути я пребывала в этой уверенности – все идет как надо и все будет хорошо. Из этого состояния меня даже не смогли вывести беспокойные соседи.

А в Ульяновске на станции мне вдруг попался наш журнал, я его купила, открыла и ахнула. Страницы с моими снимками в журнале выглядели совсем не так, как на мониторе компьютера, были более осязаемыми и оттого – более основательными. И я окончательно расслабилась и отдалась на волю судьбы. Все хорошо в моей жизни, все хорошо. Все идет как должно.

На Казанский вокзал поезд прибыл без опозданий, в начале двенадцатого. Один из мужичков-попутчиков помог донести до метро сумку с мамиными гостинцами. О том, что поддалась маме и столько всего нагрузила, я пожалела лишь однажды, когда переползала злополучную галерею через Рублевское шоссе: ну-ка, семь кило припасов да три кило барахла, итого десять кило на высоту третьего этажа вверх, потом вниз. Но зато когда стала выгружать банки с медом, малиновым вареньем, домашним лечо и маринованными огурчиками, в кухне будто потеплело и запахло домом.

Может быть, Аленку позвать почаевничать? Заодно узнаю, как там у них дела. Я взяла телефон, но не успела набрать номер, как трубка запрыгала в ладони, вибрируя и издавая трели. Номер я не узнала.

– Алло, слушаю вас, – сказала я, внутренне подбираясь.

– Лариса, я запрещаю вам подходить к моему сыну, – сказала мне Эмма Валерьевна. – После такого позора на всю страну ему стоит серьезно задуматься не то что о браке с вами, а о вашем соответствии занимаемой должности!

– Эмма Валерьевна, а в чем дело? – опешила я, перебирая в уме, что могло так разъярить маму моего бывшего жениха.

Статья в журнале ей, что ли, не понравилась? Догадалась, что это я писала, а не он?

– И вы еще спрашиваете? В вас дело! В вашем нездоровом желании обнажаться перед камерой! Это же уму непостижимо: быть невестой уважаемого, солидного человека и у всех на виду раздеваться до нижнего белья!

– Эмма Валерьевна, а что вам больше не понравилось, мое белье или моя фигура? – поинтересовалась я.

– Вы... вы... Держись подальше от моего сына, потаскуха!!! – рявкнула она и бросила трубку.

Да, с последним вопросом я погорячилась. Во-первых, не ожидала атаки, во-вторых (ладно уж, себе-то не ври), ждала, что в трубке зазвучит не женский голос склочной бабы, а заинтересованный мужской голос. И в-третьих, давненько меня не учили жить. Да, Пенкин, похоже, так и не сообщил мамочке о нашем разрыве. Интересно, а Аленке сообщил? Я набрала ее номер.

– Аленка, привет, это Лариса. Говорить можешь?

– Ну, как тебе сказать... Могу, если отвлечься от очень приятного занятия, – промурлыкала та в трубку и сказала кому-то: – Это Лариса, приехала уже.

– Ты с кем там?

– Отгадай с трех раз! Ты его знаешь.

– С Виктором? Он с тобой поговорил?

– Ага, – довольно протянула Аленка. – Слушай, давай, я тебе перезвоню чуть погодя, а то сейчас неудобно.

Перезвонила она минут через десять: чайник уже успел вскипеть, а наскоро почищенная картошка забулькала в кастрюльке.