Наталья Баклина - Девушка с Рублевки

– А что ты ему хотела сказать?

– Не знаю, Аленушка. Он предложил именно то, чего мне сейчас не хватает. Стабильность. И помощь. Мне ведь еще Никитку поднимать, учить. И мозгами я понимаю, что вариант мне подвернулся замечательный: муж-москвич с квартирой и пропиской...

– И с чокнутой мамашей!

– И это тоже. Но, может быть, мы квартиру с ней разменяем, придумаем что-нибудь...

– Ага, разменяете. Скорее вы хрен на пятаки разменяете. Она начнет за сердце хвататься и умирать, и куда вы от нее денетесь?

– Ну, не знаю... Может быть, я смогу ей объяснить...

– Ты? Ей? – фыркнула Аленка, успев подхватить джезву раньше, чем она выпустила в песок шапку коричневой пены, и разлила одуряюще пахнущий кофе в крохотные кофейные чашечки.

– Ой, Алена, не трави душу. Я вдруг подумала, что к своим тридцати семи ни разу не была по-настоящему замужем. Ни разу. Может, пора попробовать?

– Я тоже не была. Попробуй. Не горько? Я про кофе. Подожди, сейчас ликеру дам.

Аленка достала из шкафчика круглую плоскую бутылку и плеснула тягучей, чайного цвета, жидкости в крохотные стопочки. Я попробовала – пахло инжиром.

– Ну, давай выпьем за наше бабье счастье, – подняла стопочку Аленка. – И за свободу от иллюзий.

– Давай. Только у меня нет никаких иллюзий. Виктор мне все четко разложил: я ему тыл, он мне московскую прописку. И маме его я нравлюсь.

– Не говори мне про эту каргу, – поморщилась Аленка, закуривая. – Слушай, а чего ты так в этого Пенкина вцепилась? Он что, последний мужик в твоей жизни?

– Ну, по крайней мере он первый, кто позвал замуж, – пожала я плечами. – Ален, я тебя что-то не пойму. Ты же сама в отеле меня убеждала, чтобы я не кочевряжилась, что надо ловить момент.

– Я сама себя не пойму, – буркнула Аленка. – Слушай, а давай из тебя красотку сделаем, настоящую? Такую, чтобы мужики валом валили и в штабеля укладывались! Чтобы у тебя выбор был в женихах, а не только этот, первый попавшийся! Хочешь?

Нет, почерк у Пенкина испортился окончательно! Ну вот что он опять нацарапал? Что за «модой пдивой»? «Морской прибой», что ли?

Я разбирала каракули своего шефа и тихо злилась. Не так ведь было в Тунисе. Текст, написанный Пенкиным, был скучным и неживым. Как будто взялся человек выполнить тоскливую обязанность, лишь бы отвязаться. И чего было фыркать на нас с Сан Санычем? Уж так мы точно написали бы! Скачали бы с Интернета и не мучились с набором. Ну что такое: «В отелях Туниса следуют европейской традиции сервиса и даже в кухне предпочитают блюда европейской кухни. Тем более что из блюд местной кухни широко известен только кус-кус». Алло, Витя! Ты так пишешь, как будто видел этот кус-кус на картинке, а не лично ковырял пшенку с томатной подливкой и кусками мяса и овощей!

Я отвлеклась от набора скучного текста и залезла в папку с фотографиями. Запустила просмотр в режиме слайдов и нырнула в воспоминания, рассматривая свои снимки. Вот первое утро в Тунисе, отель после дождя... В лужах на террасе отражаются небо и ножки кованых кресел. А вот белый изгиб бассейна и над ним, как повтор, такой же изгиб крыла отеля. Вот Ира входит в воду – точеный силуэт против восходящего солнца. Вот маленький бульдозер сгребает в стога выброшенные ночным штормом водоросли.

А вот второй отель, эти карликовые пальмы с крошечными, с оливковую косточку, финиками, собранными в грозди. А вот парень-продавец позирует мне возле своих сувениров. Вот наши девчонки сидят на белом песке, эдакие фотомодельки, под соломенными зонтиками с розовыми коктейлями в руках. А вот море ослепительной голубизны и выходящая из воды девушка-испанка. Вот тук-туки, на которых мы ехали в Хаммамет. А вот...

Вот он, Тунис. На моих снимках он живой, сказочный, очень славный. Витя, неужели ты ничего этого не увидел? Или просто не сумел описать? Ну нельзя печатать в нашем журнале статью, холодную, как могильный памятник. И я решилась. Открыла новый файл и набрала первую фразу.

«Тунис – страна, для наших туристов пока что непознанная. То ли дело Турция – почти дом родной. А тут – далекая и загадочная Африка, куда еще дедушка Чуковский не советовал ходить гулять. Но писатель был не прав. Тунис стоит того, чтобы туда поехать и там погулять».

Все, что я успела запечатлеть на снимках, и все, что осталось в памяти, вдруг запросилось на бумагу. И я писала про забавные кактусы, из которых делают живые изгороди, ими же кормят скотину и с которых собирают урожай невиданных плодов по десять евро за штуку. Про потрясающие пляжи с белым песком и совершенно беспечными русскими туристами, которые настолько привыкли, что никто их тут не понимает, что не стесняясь обсуждают «красные морды» загорающих. Про местных жителей, которые начинают понемногу учить русский язык, потому что наших в страну приезжает все больше, и свидетельство тому – до боли родное слово из трех букв на стенке в лифте пятизвездочного отеля. Про Сахару и верблюдов и про затерянный в оазисе сказочный «голливудский» отель, увитый цветами.