Шмуэль Агнон: Эдо и Эйнам

Гергард [1] Гергард – в 1948 году, в разгар межэтнической усобицы в Палестине, Агнон писал "Эдо и эйнам" в доме Гергарда Гершона Шолема, крупнейшего знатока Каббалы, уехавшего с супругой за границу. Хотя какие-то черты Шолема перешли к героям повести, Агнон и Шолем отмежевывались от прямых отождествлений. Грайфенбах и его жена Герда, [2] г… – текст повести начинается с буквы «г» (третьей буквы еврейского – и греческого – алфавита), равно как и почти все имена собственные в повести. Прочие имена собственные начинаются на букву «Э». В символике Агнона буква «Г» была связана с материальным миром, а буква «Э» (как в эдо и эйнам) – с духовностью. «Э» (так я транслитерирую гортанный звук 'AIN) – первая буква имени 'Агнон (мне следовало бы писать ЭГНОН), а «г» – вторая. мои добрые друзья, уезжали из Святой земли отдохнуть малость от ее тягот и посетить родных в странах изгнания. Пришел я благословить их в путь и увидел, что они объяты тревогой. Удивительным показалось мне это. Образ жизни у них степенный, и доход имеется, и друг с дружкой живут они в согласии и ничего не делают необдуманно. И коль надумали ехать, наверняка заранее устранили все препоны и преграды. Но почему же они мрачны и встревоженны?

Сидели мы за чаем и толковали о странах, которые они собирались посетить. Не много стран открыто перед ними. С времен войны сузился мир вкруг нас и поредели страны, что открывают ворота путешественникам, да и те места, что не заперлись, как в тюрьме, не привечают гостей. И все же смышленый путешественник сумеет себя поволить.

Пока говорили мы, не отступала от них тревога. Прикинул я так и этак, но опоры догадкам не находил. Подумал я: эти люди – мои друзья, я вхож в их дом, а после волнений 1929 года, когда разрушили арабы мой дом и остался я без крыши над головой, приютили меня Грайфенбахи в своем дому, и в лихие дни, когда выходил человек в город, а вернуться домой не мог, потому что англичане внезапно вводили комендантский час, – ночевал я несколько раз у них в доме. Сейчас вижу я, что они тревожатся, спрошу-ка я, что их тревожит. Но затруднился я слова для вопроса подобрать. Вижу я, что госпожа Грайфенбах сидит и озирает комнату, будто старается наглядеться всласть и признать, коль увидит снова. И так озирая комнату, заговорила она как бы про себя: уезжать трудно и возвращаться трудно, да еще как бы не захлопнул наш дом ворота перед нашим носом и не пришлось бы разбираться с самозахватчиками.

Завершил Грайфенбах речи Герды и сказал: славные времена настали, когда и в крыше над головой нельзя быть уверенным. Как откроешь газеты – все пишут о самовольных захватах. Выйдешь на рынок – говорит тебе Имярек, что вселились самозахватчики в его дом. До того дело дошло, что опасается человек выйти погулять, а вдруг тем временем захватят его дом. Нам особо следует опасаться, дом наш стоит на отшибе, вдалеке от города. Правда, сдана одна комната доктору [3] Доктор – Агнон жил в Иерусалиме, который в тридцатых годах нашего века быстро превращался из Святого города раввинов, средневековых мудрецов и набожных паломников в университетский городок профессоров из Германии. Повесть пронизана напряжением между этими двумя Иерусалимами. Гинату, [4] Гинат – имя, встречающееся в Библии как имя собственное и как часть выражения "ореховый сад" – в Песни Песней. но проку от него нет, потому что дома он редко бывает, и когда мы уезжаем, остается дом без присмотра.

Дрогнуло мое сердце от услышанного, но не от сочувствия Грайфенбахам, а потому, что помянули Гината как взаправдашнего человека. С тех пор как прославилось имя Гината в мире, не попадался мне человек, что сказал бы: знаком я с ним лично, и не слыхал я, чтобы упоминали его вне связи с книгами, и вдруг слышу я, что жилье его в дому, где и я бываю.

Когда опубликовал Гинат свою первую статью "99 [5] 99… – счастливое число у евреев. Записывается как «ЦТ», что можно понять как сокращение "к лучшему", "добрая весть". слов языка эдо [6] Эдо и энном – вымышленные языки, начинающиеся на «духовную» "э" ('аин). Ясно, откуда взял Агнон эти два слова. Они оба встречаются в книге пророка Захарии, где в 1:1 упоминается провидец Эдо, отец (или дед) пророка Захарии, а в 5:6 говорится: "Это эйнам по всей земле". Синодальный перевод дает «эйнам» как "их образ", современный английский перевод понимает как «нечестие». Провидец Эдо упомянут в Талмуде как человек, который произвольно выдумал праздник в полнолуние августа (III Царств 12:33), и поэтому он замечательно подходит для названия книги, действие которой происходит в полнолуние августа и герои которой произвольно выдумывают язык.