Валерий Волошин - После приказа

Пока колеса отстукивали километры, а в окнах через равные промежутки времени мелькали залитые ярким светом станции, Ильин и Ефим не смогли перекинуться и словом. Мешали грохот, давка, недовольные возгласы. Кто-то спешил выскользнуть из вагона, кто-то лез напролом, помогая себе локтями. Их оттеснили друг от друга. Натыкаясь в проходе на кейс Ильина, некоторые пассажиры бросали на полковника сердитые взгляды, отпуская в его адрес словечки, от которых ему было не по себе. Но что поделаешь, час пик!.. Когда их выплеснула толпа наверх, они облегченно вздохнули, появилась возможность продолжить беседу. Решили к дому Ильина идти пешком.

— Это рядом, — сказал полковник, — через две автобусные остановки.

Было тихо, под ногами хлюпал мокрый снег, а на небе вызвездило — к морозу.

— Я теперь понял, Игнат Иванович, почему вы отрицательно настроены, — усмехаясь, говорил Ефим Ильину. — Но в том-то и дело, что наша армия на виду — ее проблемы не могут быть на заднем плане! Раньше они вообще считались запретной зоной. Только сейчас, в условиях перестройки, гласности, мы можем открыто и смело говорить о таком уродливом явлении, как неуставные отношения, бытующие в солдатской среде.

— Думаете, что я отстаиваю честь мундира, потому и против публикации? Ошибаетесь. Факт существования неуставных отношений как негативного явления в армии признан официально — об этом пишут и в военной, и в гражданской печати. Поэтому скрывать здесь нечего. Другое дело, как о них пишут?..

— Хотите сказать, что я перегнул палку, нарисовал более мрачную картину, чем есть на самом деле?

— И это не совсем так. Вы ведь описали жизнь только одного взвода. Поэтому можно допустить, что в одном из тысяч взводов, насчитывающихся в армии, могли иметь место случаи, о которых вы рассказываете читателю. К тому же психологически они выписаны, на мой взгляд, точно. Чувствуется, что автор многое видел сам. Вы, наверное, служили в этом взводе, не так ли?

— Служил один год, после окончания литинститута…

— Простите за возможно нескромный вопрос, а спали вы на койке, которая стояла во втором ярусе? — живо спросил Ильин, и в его глазах заискрилась хитреца.

Молодой человек почувствовал какой-то подвох, он приостановился и недоуменно развел руками:

— Какая разница, где я спал, на первом или на втором ярусе. Разве это имеет отношение к моей повести?

— Конечно, не имеет, — усмехнулся Ильин. — Только мне подумалось, что писали вы ее все-таки, находясь на втором ярусе, этак свысока поглядывали на то, что происходило внизу, и палец о палец не ударили, чтобы как-то положительно повлиять на искоренение зла.

— Хм-м, интересно, интересно…

— Командиры у вас, извините, крикуны-болванчики, политработники — ваньки-встаньки, — как бы не замечая обескураженности литератора, продолжал высказываться Ильин, — а солдаты прямо-таки уголовники — никакой культуры общения. Поэтому и сошлось в вашем одном взводе чуть ли не все негативное, что можно встретить во всей армии. А вот такого, друг мой, в нашей жизни как раз и не бывает. Это факт! Достаточно только малейшему случаю нездоровых отношений проявиться в коллективе, как сразу забьют тревогу. Или вы думаете, что мы, военные, сидим сложа руки, на втором ярусе?

— Но в том-то и суть «дедовщины», что она глубоко спрятана под личину видимого благополучия, ее процессы и развитие внешне не заметны, — возразил писатель, — она тонет в круговой поруке!

— Согласен. Но вы не учитываете диалектику. Я всегда подчеркивал, когда работал преподавателем в академии и читал лекции по педагогике и психологии, что в жизни, как и в природе, все взаимосвязано, происходят постоянные скачки, изменения, как количественные, так и качественные, возникают противоречия… Мы вот сейчас ехали в метро, и вы, наверное, обратили внимание: какой-то увалень в толкотне женщине на ногу наступил. Та аж зашлась в ярости. Он тоже, что не делает ему чести, в ответ не извинился и не промолчал, послал ее к чертям собачьим. Они разругались, а на остановке вышли и разбежались в разные стороны — через пять минут, уверен, забыли друг друга. А во взводе куда от обидчика денешься? Когда и ешь, и спишь, и строем ходишь вместе с ним. Тут замазывай, не замазывай, а все равно конфликт вскроется. Вокруг люди молодые, каждый со своим характером, со своей психологией, самолюбием в конце концов. У молодежи это чувство особенно обострено. Чем сильнее юношу пытаются задеть, оскорбить, тем большее противодействие исходит от него в ответ. Очень сложный процесс. Он порой приводит к нежелательным последствиям, если не принять вовремя соответствующих мер…