Славомир Мрожек - Дневник возвращения. Рассказы [Сборник]

— Да выхожу, только дайте хоть какую одежонку.

— Э-э, не нужно. Весь народ полуголый бегает, так что не будешь от других отличаться.

— И корешков захвати, пригодятся.

— Тогда выхожу. Отправлюсь в столицу, осмотрюсь, что там и как. Может, даже президентом стану, если будет нужда.

И он отправился, а мужики принялись за работу. Немного времени прошло, и вот один из них взглянул на дорогу, прикрыв от солнца глаза ладонью, и говорит:

— Похоже, возвращается.

И действительно, это был дикий человек, он шел к ним.

— Забыл что-нибудь?

— Нет.

— Чего же ты тогда вернулся? Новая власть не понравилась?

— Да нет, она даже хорошая, только, видите ли, я к лесу привык, лучше уж там и останусь. А куда он делся, тот лес?

— Нет его больше, мы вырубили.

— Куда же мне теперь идти?

Сжалился тут один мужик над диким человеком.

— Есть у меня пустая каморка, сена подстелим, там и переждешь.

Поблагодарил дикий человек и зажил в каморке у мужика. Без удобств, зато под крышей, даже лучше, чем в лесу.

И снова ждет, но теперь и сам не знает чего.

Приехал к нам из столицы эксперт с представителями иностранного капитала, чтобы изучить ситуацию с точки зрения реформ и кредитов. Исследовали они, исследовали, после чего эксперт вызвал меня для доверительной беседы.

— Возникла определенная трудность. Кредиты, конечно, они бы дали, но удерживает их отсталость местного населения.

— Какая еще отсталость? Телевидение каждый смотрит, поговаривают даже, не открыть ли секс-шоп.

— А мост?

— Какой мост?

— Мост через реку у вас есть, но никто им не пользуется. Как дикари, реку вброд переезжаете, хотя рядом стоит мост. Как же они могут дать вам кредиты на хозяйственное развитие, если вы даже не знаете, как обыкновенным мостом пользоваться.

— Это не из-за отсталости, а потому, что мост был при коммунизме построен и народ не имеет к нему доверия.

— А что, разве он что-нибудь не того…

— Нет, не потому. Немного он качается, это правда, но народ ему не доверяет из принципа.

— Этого капиталисты не поймут. А вы не могли бы как глава местной общины как-нибудь убедить людей, чтобы они начали через мост переезжать?

— Не поверят, только начнут подозревать меня в симпатиях к коммунизму, на том и кончится.

— Ну, тогда не будет кредитов.

— Разве что вы покажете пример. Автомобиль у вас казенный, так что вы ничем не рискуете. Как увидят, что мост выдержал, сразу начнут и сами переезжать. Думаете, вброд перебираться такое удовольствие?

Он немного поколебался, но согласился. Ксендз объявил с амвона, что состоится переезд через мост силами эксперта. Народу собралось тьма, с обеих сторон реки. И все было бы хорошо, если бы эксперт не столкнулся с подводой, еще не успев въехать на мост. И его отвезли в волостную больницу.

Теперь должны прислать нового эксперта. Но пока что, капиталисты уехали, а кредитов как не было, так и нет.

Пошел я раз в кино на исторический фильм. Вообще-то исторические фильмы я не люблю, разве только о древних римлянах, потому что там голые бабы туда-сюда носятся, но на афише была гильотина, а я люблю смотреть на режущие инструменты в действии. Больше всего мне нравится, когда людей разрезают пилой, в особенности механической, но гильотина тоже годится.

Фильм назывался «Людовик XVI». Людовик, по-нашему Людвик, нормальное имя, моего кузена зовут Людвик, а как фамилия того Людовика? Неизвестно. Тот Людовик был, наверное, неграмотный и так и подписывался.

Фильм начался неплохо. Много пик, штыки, сабли, но я ожидал гильотину. И уже собирались отрубить голову какому-то королю, а тут вдруг какой-то тип уселся прямо предо мной и заслонил весь экран.

— Подвинь-ка голову вправо или влево, а то мне ничего не видно, — говорю ему.

Но вместо того, чтобы передвинуться, тот тип взял себя за уши, потянул голову вверх, снял ее с шеи и положил себе на колени. Мне снова стало хорошо видно, но что с того, если сцена с гильотиной уже прошла. Самое интересное в фильме я пропустил, а все из-за этого хама.

Я бы таких в кино не пускал.

В пансионате «Космос» на десерт подавали торт — шоколадный или ванильный, попеременно. И каждый день за столом происходит спор между профессором Пызем и доцентом Любке, двумя специалистами по Аристотелю. Спорили по поводу того, был ли это один и тот же десерт или два различных его вида. Профессор Пызь утверждал, что, хоть торт был раз шоколадный, а раз — ванильный, тем не менее в обоих случаях это был торт, иными словами — десерт был всегда один и тот же. Доцент же утверждал, что вид десерта определяет его ванильность или шоколадность, то есть, что были то два разных десерта.