Александр Потемкин - Мания

В этот момент Наталья Никитична взглянула на часы. Было уже семь. Она подозвала официантку, рассчиталась и вышла к автомобилю.

Тридцати минут вполне хватило, чтобы от «Багратиона» доехать до Зубовской площади, там свернуть налево и по Садовому добраться до клиники Склифосовского, затем опять свернуть налево и выехать на Большую Спасскую. Поравнявшись с памятником Льву Толстому, она вдруг вспомнила Ольгу Ильиничну и, подумав о предстоящей встрече, усмехнулась: «Зачем она мне триста долларов приготовила? Видимо, испугалась, что не приду. Стимулирует мой визит деньгами, а не эросом. Эх, Ивонина, Ивонина, не с теми людьми ты в любовь играла! Да я сама за близость с тобой готова доллары платить. Секс — моя мания, а она деньги не признает, ей они совершенно чужды. Ох, как же я обожаю свои пристрастия!»

«Пежо» свернул на кольцо и покатил в толчее машин на север. «Эхо Москвы» передавало новости. Эксперты анализировали итоги второго тура выборов украинского президента. Говорили много, но неискренне и неумно. Видимо, побаивались за свою карьеру. А как же иначе? Ведь карьера нынче — что сама жизнь. Эта публика чем-то очень напоминала господина Ваханю. Он от страха за свою жизнь помалкивал, они же, испытывая те же чувства, пустозвонили.

Молодая женщина совершенно не интересовалась политикой. Однако, словно боясь одиночества, выключать радио не стала и продолжала думать об эротическом вечере, который ее ожидал. «Что же больше всего в этих наслаждениях меня интересует, мне нравится? Когда, в какой момент я испытываю при этом наибольшее упоение? Оргазм? Нет! Послевкусие? Нет! Обнаженность чувств? Нет! Отрешенная увлеченность, или лучше — отрешенное погружение в эрос! Да! Именно так! Самое большое удовольствие я испытываю во время этого самого в отрешенном погружении в эрос. Когда ничего не слышишь, не видишь, забываешь себя настолько, что собственное “я” напрочь исчезает, проваливается в бездну, переходит в новую, магическую субстанцию, которая оказывается вне разума, вне реальных ощущений, по ту сторону жизни столичного мегаполиса. Вот что я ищу! А оргазм — это всего лишь выход из потрясающего времяпрепровождения, из полнейшего отрешения. Оргазм — это обида, это пощечина, это выкидыш! Шлагбаум, мешающий мне пребывать в той космической погруженности, которая спасает от реальности!»

Наталья Никитична поднялась на третий этаж. Дверь в квартиру номер семнадцать была не заперта. Она медленно вошла. Парфюмерные ароматы указывали на то, что здесь живет женщина с престижным вкусом. Света не было. В сумерках уходящего дня, оставляющего слабый след в прихожей, госпожа Мегалова нащупала английский замок и закрыла за собой входную дверь. Она прислушалась, пытаясь определить, из какой части квартиры доносится шум льющейся воды. Обнаружила ванную, сбросила прямо на пол свои одежды и вошла внутрь. На мгновение наступила тишина — казалось, вся вода вылилась, — потом раздался радостный крик, переходящий в полифонию охов и вскриков, стонов и поцелуев…

Час спустя обессилевшие от необузданных ласк дамы, облачившись в махровые халаты, пили на кухне чай. Глаза их слегка припухли, губы пересохли, волосы были спутаны мелкими узелками, а лица покрыты темноватыми следами страстных поцелуев.

«Чем теперь займемся? — спросила Ивонина. — Посмотрим видеокассеты, телевизор, напьемся, поспим, чтобы опять все повторить сначала? И так — вечность?» Наступила пауза. Наталья Никитична не торопилась с ответом. Наконец негромко произнесла: «Передохнем часок, а потом можно съездить на “Веранду”. Там легко встретить богатых, оригинальных мужчин. Как? Поддерживаешь идею тотального секса?» — «А почему нет? Поехали! Образ жизни не хочу менять. Только румяна наложить надо… Деньги возьмешь?» — «Потратим их этим вечером. Я в них не нуждаюсь. Согласна доложить свои за ресторанный счет».

Некоторое время спустя «Пежо» уже нес их по Рублево-Успенскому шоссе в «Веранду».

Они уселись между восточными подушками в ковровых наволочках. Красивые, молодые, независимые, в дорогих декольтированных платьях, жадно глядящие на окружающий мир, готовые пуститься в самые необыкновенные любовные приключения. Половая разборчивость не была и не стала их кредо. Они хотели всех и всегда, жажда эротических наслаждений преобладала в них над всеми другими желаниями. Поэтому в их томных, открытых взглядах сейчас можно было легко прочесть: «Эй, где вы, кавалеры?» И те тут же откликнулись.