Шервуд Андерсон - Неразгоревшееся пламя

Мэри сидела совершенно неподвижно. Насекомые, потревоженные среди своего вечернего пения, снова запели в высокой траве. На дерево, под которым сидела девушка, прилетела малиновка и издала чистый, резкий и тревожный звук. Голоса людей в новом фабричном районе городка приглушенно доносились до вершины холма, Они напоминали колокольный звон далеких церквей, сзывающий людей на богослужение. Что-то в груди девушки как бы оборвалось, и, обхватив голову руками, она медленно покачивалась взад и вперед. На глазах появились слезы, и одновременно её охватило нежное, теплое чувство к обитателям Хантерсбурга.

Вдруг, с дороги послышался оклик.

— Эй, где вы там, детка? — раздался чей-то голос.

Мэри вскочила на ноги. Ее мягкое настроение словно ветром сдуло, и оно сменилось жгучим гневом.

На дороге стоял Дьюк Йеттер. Торча, по обыкновению, у ворот заезжего двора, он видел, как Мэри отправилась на воскресную вечернюю прогулку, и пошел за ней. Когда она миновала Аппер Мейн-стрит и повернула в новый фабричный район, Дьюк Йеттер уверился в скорой победе. «Не хочет, чтобы нас видели вместе, — подумал он, — это правильно. Она хорошо знает, что я пойду за ней, но не хочет, чтобы я показывался, пока она не скроется с глаз своих друзей. Она немного заносчива, и с нее не мешает сбить спесь, но не в этом дело. Девчонка старается дать мне случай приударить за ней, но, должно быть, боится отца».

Свернув с дороги, Дьюк поднялся по небольшому склону и вошел в сад, но, достигнув кучи камней, поросших диким виноградом, споткнулся и упал. Он поднялся, смеясь. Мэри не ждала, чтобы он подошел к ней, а двинулась ему навстречу, и когда его смех нарушил стоявшую над садом тишину, бросилась вперед и с размаху ударила парня ладонью по щеке. Затем девушка повернулась и, пока он стоял, запутавшись ногами в стелющихся стеблях, убежала из сада на дорогу.

— Если вы пойдете за мной и будете надоедать, — я подговорю кого-нибудь убить вас — крикнула она.

Мэри спустилась по дороге с холма и направилась к Уилмот-стрит. До нее обрывками дошла история ее матери, долго служившая темой разговоров для жителей городка. Рассказывали, что когда-то давно, летней ночью, ее мать исчезла, и вместе с ней исчез молодой шалопай, имевший обыкновение слоняться перед заезжим двором Барни Смитфилда. Теперь другой молодой шалопай пытался заигрывать с Мэри. От этой мысли она приходила в бешенство.

Мэри перебирала в уме разные способы, как она могла бы нанести Дьюку 0еттеру еще более чувствительный удар. Ее охватило отчаяние. И вдруг перед ней возник образ отца; уже давно больного и теперь стоявшего на пороге смерти.

— Мой отец не задумываясь убил бы такого парня, как вы, — крикнула она, обернувшись к молодому человеку, который высвободившись наконец из переплетения виноградных стеблей, брел за ней по дороге. — Отец не задумываясь убил бы всякого, кто распространял в городе клевету на мою мать.

Дав волю стремлению устрашить Дьюка Йеттерз, Мэри сразу же устыдилась своей вспышки и быстро пошла по дороге, роняя слезы. Опустив голову, Дьюк шел за ней по пятам.

— Я не хотел вас обидеть, мисс Кокрейн, — оправдывался он. — Я не хотел вас обидеть. Не говорите отцу. Я только пошутил. Право, я не хотел вас обидеть.

Сумерки летнего вечера стали сгущаться, и лица людей, кучками стоявших под навесами крылец или у заборов на Уилмот-стрит, выделялись в темноте смутными светлыми овалами. Голоса детей, также стоявших кучками, звучали приглушенно. Когда Мэри проходила мимо, они умолкали и, повернувшись в ее сторону, пристально на нее смотрели.

— Леди живет, вероятно, недалеко. Она, должно быть, почти наша соседка, — услышала Мэри слова какой-то женщины, произнесенные по-английски.

Обернувшись, она увидела лишь толпу смуглых мужчин, стоявших перед домом. Из окна доносилось пение женщины, убаюкивавшей ребенка.

Молодой итальянец, окликнувший Мэри в начале вечера, а теперь, по-видимому, пустившийся на поиски воскресных вечерних приключений, прошел по тротуару и быстро исчез в темноте. На нем был праздничный костюм, черный котелок и белый крахмальный воротничок, оттененный красным галстуком. От сверкающей белизны воротничка его смуглая кожа казалась почти черной. Он по-мальчишески улыбнулся и неловко приподнял шляпу, но ничего не сказал.

Мэри то и дело оглядывалась, чтобы убедиться, что Дьюк Йеттер не идет за ней, но в тусклом свете его не было видно. Злобное возбуждение Мэри прошло.