Шервуд Андерсон: Смерть в лесу

Я многого там насмотрелся. Позже я попал в довольно жуткую историю с собаками — в лесу, в Иллинойсе, ясной, лунной зимней ночью. Еще в школьные годы я как-то летом отправился с товарищем вдоль ручья за несколько миль ют города и отыскал дом, где жила старуха. С тех пор, как она умерла, никто там не жил. Двери были сорваны с петель, оконные стекла разбиты. Мы с товарищем стояли на дороге, и вдруг из-за дома выскочили две собаки просто две бродячие дворняги. Собаки были огромные, тощие, они подбежали к забору и уставились с той, стороны на нас.

Все это вместе — история старухи и ее смерть — стало для меня, когда я вырос, словно музыкой, доносящейся издалека. Мне пришлось медленно подбирать ноту за нотой. Необходимо было что-то осмыслить.

Умершая женщина была из тех, что обречены питать собою чужую жизнь. Собственно говоря, она всю жизнь ничем иным и не занималась. Она питала собою чужую жизнь еще до того как родилась, ребенком, девушкой, батрачившей у немца на ферме, замужней женщиной, старухой, и после того, как она умерла. Она поддерживала жизнь в коровах, в курах, в свиньях, в лошадях, в собаках, в мужчинах. Ее дочь умерла в раннем детстве, с сыном у нее не было человеческих отношений. В ту ночь, когда она умерла, спеша домой, она несла на себе питание для чужих жизней.

Она умерла на прогалине в лесу и даже после смерти питала собой чужую жизнь.

Вот почему в тот вечер, когда мы с братом вернулись дамой и мать и сестра слушали его рассказ, я чувствовал, что самого главного он не коснулся. Он был слишком молод, и я тоже. В такой завершенности есть своя красота.

Я не хочу подчеркивать это обстоятельство. Я только хочу объяснить, почему я тогда не был удовлетворен рассказом брата и остался неудовлетворенным до сих пор. Я говорю об этом только для того, чтобы вы поняли, почему я попытался вновь рассказать эту простую историю.