Сью Таунсенд - Адриан Моул и оружие массового поражения

– Для бабенки написано неплохо, но у Салмана получается лучше, – протянул он.

– Вы так фамильярно называете мистера Рушди, – заметил я. – Вы с ним знакомы?

Хопкинс постучал себя по носу:

– Да перебивался он в моей конуре, когда бегал от «Аль-Каиды».

Мохаммед с горячностью воскликнул:

– Вы путаете фундаменталистов с террористами!

– А для меня они все на одну рожу, красавчик, – сказал Хопкинс.

– Но они разные! – отрезал Мохаммед. – Между ними столь же мало сходства, как между благочестивым священником и епископом-гомиком, хотя оба называют себя христианами.

– Прикольная книжка, – похвалила Лорейн. – У меня есть знакомые – ну вылитые персонажи из этой книги. Знаете, я смеялась так, что кровать подо мной тряслась.

Даррен признался, что так и не прочел «Белые зубы». Он все еще погружен в «Джуда Незаметного». А еще он сказал, что его тяга к чтению оборачивается «кое-какими проблемами с женой». Он купил книжный шкаф в гостиную, а из-за этого пришлось передвинуть мебель, и жена теперь «бухтит», мол, телевизор оказался слишком далеко от розетки.

Мистер Карлтон-Хейес сочувственно кивал, но ума не приложу, ему-то откуда знать о семейных драмах такого сорта.

Посоветовал Даррену сделать нечитающей жене подарок – «Ни пенни больше, ни пенни меньше» лорда Джеффри Арчера. [69]

Меня попросили назвать следующую книгу для обсуждения. Предложил «Глупых белых людей» Майкла Мура. [70]

Бернард Хопкинс взревел:

– Если бы я написал этих «Глупых белых людей», меня бы распяли за разжигание расовой ненависти.

– Можно мне предложить? – тихо проговорил Мохаммед. – Думаю, нам всем бы не помешало прочесть Коран.

– Отличное предложение! – поставил точку мистер Карлтон-Хейес.

По дороге домой я обзвонил все модные пабы и винные бары, но ни в одном Георгины не обнаружилось.

Лежа в постели, открыл Коран. И почувствовал себя как-то ближе к Гленну.

Позвонил администратор из магазина «Хабитат» и сказал, что Бернард Хопкинс спит на «предмете садовой мебели». Отправился за ним. Прежде чем разбудить его, купил себе новую лампу-журавль. Пора браться за ум и всерьез приступять к литературному труду. Если Георгина меня отвергнет, я по крайней мере смогу написать о ней книгу.

Георгина! На моем пороге! Без косметики, со спутанными волосами, но по-прежнему прекрасная, в камуфляжных штанах и коротенькой майке, оставляющей голым пупок.

– Ты должен это прочесть!

Войдя, она протянула мне тетрадь в обложке из розового шелка и с замочком. На первой странице значилось: «Тайный дневник Маргаритки Крокус».

– Открой запись от 25 мая, – велела Георгина.

Я подчинился и прочел запись, сделанную почерком Маргаритки с обратным наклоном:

Сегодня мы с Брюсом ходили к Адриану поговорить о свадьбе и о том, что будет после рождения ребенка. В машине по пути на Крысиную верфь мне хотелось сказать Брюсу, что никакого ребенка не будет, что я всем лгала. Но я не смогла найти в себе силы. Боюсь потерять Брюса.

– Она призналась тебе? – спросил я.

Георгина покачала головой:

– Нет, я зашла к ней в спальню и вскрыла замок. Вчера вечером я видела ее в ванной. У нее совершенно плоский живот. Я решила, что тебе лучше знать правду, ведь ты теперь отец ребенка-призрака.

– Неужели никому и ничему нельзя верить? – схватился я за голову. – Остался ли еще натуральный мед? Существует ли оружие массового поражения? Я действительно стою здесь, а ты из плоти и крови? Или мы просто голограммы, Георгина?

– Из плоти и крови, – подтвердила она. – И после того как ты напоишь меня кофе, мы это докажем.

Прошлой ночью не спал ни секунды, говорил с Георгиной. Мы выпили три бутылки вина, съели два пакетика чипсов и большую миску сальсы. На десерт был зрелый плод манго, который мы смаковали голыми в ванной.

Георгина сумела включить CD-проигрыватель, и мы танцевали под «Лучшие песни «Мотаун»«. Никогда прежде я не танцевал голым. Классное ощущение, если не обращать внимания на болтающиеся гениталии. Миа Фокс забарабанила в дверь, но Георгина крикнула:

– Дай пожить, дура набитая!

Позже, когда Георгина сладко спала у меня под боком, я размышлял о том, сколько раз в жизни отказывался от удовольствия ради удобства других людей. А вот Георгина всегда возьмет свое, что бы там ни было.

Утром Георгина поехала в Биби – вернуть Маргариткину книгу откровений и забрать свой чемодан. Она встретила меня после работы у магазина, и я отвез ее к лондонскому поезду – она отправляется в поездку по стране рекламировать дневник Эдвины Карри. [71]