Сью Таунсенд - Признания Адриана Моула

Посвящается Лин Хардкасл, подруге детства.

Декабрь 1984 г.

Сочельник.

С Рождеством творится что-то дико непонятное. Оно стало совсем не таким, каким было в детстве. Откровенно говоря, я до сих пор не оправился от потрясения, которое испытал, когда узнал, что Санта-Клауса не существует и что родители из года в год мне врали.

В одиннадцать лет Санта-Клаус был для меня немножко как Бог, всевидящий и всезнающий, но без этих поганых штучек, на которые горазд Господь, – землетрясений, голодного мора, автомобильных катастроф. Помню, лежал я в кровати под одеялом (и одеял-то таких больше нет, теперь мы спим под импортными стегаными), мое сердце громко стучало, а ладони потели в предвкушении девственного “Бино”. Я представлял, как большой веселый Санта-Клаус, сидя на небесных санках, заглядывает в наш тупик и говорит эльфам: “В этом году подарите Адриану Моулу что-нибудь поприличнее. Он хороший парень. Никогда не забывает опустить крышку на унитаз...” Ах, эта детская наивность!

Увы, теперь, в зрелом возрасте (мне шестнадцать лет, восемь месяцев, двадцать два дня, пять часов и шесть минут), я знаю, что в данный момент мои родители, как и прочие одуревшие потребители, бегают по центральному универмагу, выпучив глаза и поминутно спрашивая друг друга: “Что купить Адриану?” Стоит ли удивляться, что Сочельник больше не приводит меня в трепет?

2.15 утра. Только что вернулись со всенощной. Как всегда, еле высидели. И часа не прошло, как муниципальный хор юных жен запел рождественские гимны, а мама уже начала дергаться.

– Мне надо срочно домой, – шептала она, – а то эта чертова индейка до утра не разморозится.

И в который раз интермедия о рождении Христа была испорчена живым осликом. Животное совершенно не умеет себя вести на публике и вечно делает не то, что требуется по сценарию. Так зачем викарий каждый год тащит его в церковь? Ладно, шурин викария держит ослиный приют, но мы-то тут при чем?

Если честно, всенощная получилась жутко трогательной. Даже я это признаю, законченный экзистенциальный нигилист.

Рождество.

Неплохой набор подарков, учитывая то обстоятельство, что отец попал под сокращение. Мне подарили серый кардиган на молнии, какой я и просил.

– Если хочешь походить на шестнадцатилетнего святошу, – сказала мама, – тогда напяливай эту штуковину и вперед!

Оксфордский словарь поможет развить мой литературный дар. Но самый лучший подарок – электрическая бритва. У меня уже три бритвы. Ноги у меня до сих пор лысые, как бильярдные шары. Надо бы подарить такую Леону Бриттену. Неприлично, когда британский министр выглядит словно гангстер, проведший ночь в КПЗ нью-йоркской полиции.

Жуткие Сагдены, мамины кровосмесительные родственнички из Норфолка, заявились в 11.30 утра. Вытащил родителей из постели и удалился к себе читать “Бино”. Возможно, я стал чересчур трезвомыслящим, а также всесторонне начитанным, но журнал меня разочаровал: юмор какой-то детский.

В гостиную я спустился точно к рождественскому обеду – и напоролся на Сагденов. Пришлось из вежливости с ними поговорить. Они в мельчайших и зануднейших подробностях расписали жизненный цикл картофеля сорта “Король Эдуард” от пробирки до сковородки. А мой рассказ о норвежской кожевенной промышленности их ни капли не заинтересовал. Вид у них был скучающий. И почему все мои родственники – убогие обыватели! С обедом мать, как обычно, припозднилась. Ну никак она не научится правильно координировать кулинарный процесс! Соус у нее всегда готов задолго до того, как подрумянится картошка. Я направился на кухню, чтобы дать ей добрый совет, но мать, стоя над дымящимися кастрюлями, завопила: “Вали отсюда!” В конце концов обед получился довольно вкусным, но остроумная беседа за столом так и не завязалась, никто не рассказал ни одного по-настоящему смешного анекдота. Откровенно говоря, я бы с удовольствием отобедал на Рождество с Бенни Хиллом. Повезло его родне, они, наверное, животы надорвали от смеха.

Сагдены не одобряют пьянство, поэтому каждый раз, когда мои родители всего лишь бросали взгляд на бутылку, Сагдены поджимали губы и отхлебывали чаю. (Да, и то, и другое можно делать одновременно – я видел собственными глазами!) После обеда играли в карты – бессмысленное времяпрепровождение. Дедушка Сагден обыграл отца на четыре тысячи фунтов. Над отцом подшучивали, предлагая ему написать долговую расписку, но отец сказал мне по секрету на кухне: “Не дождутся! Ничего подписывать не буду! Иначе пикнуть не успею, как старый хрыч потащит меня в суд”.