Сью Таунсенд - Адриан Моул и оружие массового поражения

Я удивился, почему юноша не доложил об этом офицеру.

– Так офицер его и оскорбил, – сказал почтовик.

Я принес извинения от имени Британской армии, подписал его жалобу и выразил надежду, что правительство отложит ликвидацию его почтового отделения.

Через пять минут после моего возвращения с работы в дверь постучалась Миа Фокс.

– Услышала, как вы поворачиваете в замке ключ и наливаете воду в чайник. Сегодня вам доставили вино. Оно у меня.

Я поднялся к ней и с беспокойством отметил, что с правого угла ее балкона видна моя ванная со стенами из стеклоблоков. Занавески нужны позарез.

В постели меня мучило видение: старушка, которую я встретил на почте, пытается забраться в автобус, но постоянно падает со ступенек. Очевидно, я страдаю какой-то разновидностью синдрома тревожности.

Нужно собраться с силами и записаться к врачу.

Сегодня утром случилось нечто ужасное. Пока я варил кофе в подсобке, автофургон сбил насмерть молодого человека прямо напротив магазина. На его месте вполне мог оказаться я – уничтоженный роковым совпадением времени, места и невезения. Как хрупка наша жизнь. Как легко ее можно отнять.

Днем заплаканные девушки положили цветы в целлофановой упаковке на тротуар – там, где погиб парень.

А по дороге домой я прочел несколько открыток, посвященных его памяти. Даже необразованные люди обращаются к поэзии, когда им нужно выразить сильные чувства. В одной открытке было написано:

А в другой:

Пацан в куртке с капюшоном добавил к мемориалу Маза букет оранжевых гвоздик и спросил, не Энтони ли я, брат погибшего. Я ответил, что нет.

– Ну да, точно, – кивнул пацан. – Только Энтони в библиотеке трюхает и тоже стекляшки носит. Вот я и скумекал, что вы – это типа он.

Почему, ну почему ни одни часы в городе не показывают точное время?

Почему ну почему двери в общественных зданиях так противно скрипят?

Позвонил Найджел и пожаловался, что у него депрессия недавно ослепших.

Попытался оказать ему психологическую помощь, задав вопрос, что самое плохое в слепоте.

– То, что я ни хрена не вижу! – огрызнулся Найджел.

Решив, что ему необходима смена обстановки, позвал его с собой в больницу навестить моего отца.

– Ну если ничего лучшего ты предложить не можешь… – мрачно согласился Найджел.

Отец выглядел не лучшим образом; шов на спине воспалился, поднялась температура.

Санитарка Эдна, женщина, явно махнувшая на себя рукой, протирала пол вокруг кровати отца, макая швабру в ведро с тухлой водой.

Когда я спросил отца, как он себя чувствует, ответила Эдна:

– Да уж, плохая ночка выдалась, утречком-то пришлось силком заставлять его кушать. Правда, Джордж?

Отец слабо кивнул.

А Эдна добавила:

– Вот закончу туточки прибираться, дак и помою тебя.

Когда она отошла, отец заговорил:

– Эдна – поистине соль земли, я жив только благодаря ей. Все эти медсестры долбанутые слишком много мнят о себе, чтобы помыть больного Одной я вчера сказал, что у меня в заду свербит, а она отвечает: «У меня красный диплом, мистер Моул. Я свяжусь с отделением обслуживания лежачих больных, когда выдастся минутка».

Желая разрядить атмосферу, я рассказал о Мазе.

– Смотреть надо, когда через дорогу переходишь, – буркнул Найджел.

Он, безусловно, прав, но мог бы и посочувствовать.

Поминовение Маза приобретает размах, очевидно не соответствующий известности и возрасту молодого человека.

В местной вечерке заметка:

Юный герой погиб, совершая акт милосердия по отношению к своей бабушке. Мартин Фостер (Маз) погиб, когда отправился покупать новые батарейки для бабушкиного слухового аппарата, о чем сегодня поведали безутешные родственники.

Этот стихийный мемориал меня слегка раздражает. Он загораживает вход в магазин, а сегодня должны доставить книги из дома Мортимера.

Я спросил у женщины-полисмена, дежурившей у мемориала, нельзя ли подвинуть цветы немного в сторону. Она обвинила меня в неуважении к усопшим.

Когда ее дежурство закончилось, я тихонько сдвинул мемориал на несколько футов – поближе к витрине магазина «Хабитат». Уверен, Маз не стал бы возражать.

Появилось новое стихотворение – листок с ним приколот к драному плюшевому медвежонку.