Грим - Никита Никуда

Лес, ощетинился, словно собачья шерсть дыбом, пугал безлюдьем, волками стращал. Хотя безлюдья полного не было: кое-где над соснами вились дымы - словно петли свисали с облака, на которых пока еще никто не повис. Жгли костры искатели, странники.

Когда я вновь обратил внимание на своих подельников, они как ни в чем не бывало совокуплялись по-первозданному, прикрывшись автомобилем, который зрению моему с высоты 10-12-и метров препятствием не служил. Неприкрытое непотребство совершаемого соитья было зримо невооруженными биноклем глазами, кои пришлось отвести. Я спустился вниз.

Обойдя все четыре барака, я обнаружил лишь мусор и хлам. Нары были разобраны, доски либо сожжены, либо вывезены, в одном из них еще цела была печь.

Закат был кроваво-красен, словно догоравшая головешка. Или головушка с плеч, скатывавшаяся за горизонт.

Майоромобиль, наконец, выбрался из западни и двигался по едва заметной колее к зоне. Прежде чем въехать, пожарный притормозил меж двух покосившихся деревянных столбов, хотя нужды в этом не было: КПП, как таковой, уже лет пятьдесят отсутствовал.

Они притормозили у одного из бараков, вылезли. Маринка, как и я за четверть часа до этого, обошла все помещения, поминутно восклицая: ё-моё, ой бля, ступая с изощренным, я бы сказал, изяществом, меж обломков древесины и кирпичей. Приструнить бы эту Жизель железной рукой. Опечатать ей все уста бесстыжие. Будь моя, а не майорова над ней воля, я бы это намерение осуществил.

- Вот тебе на. Раздевайся и радуйся. Тут даже крыши нет.

Крыша над бараком была, но дырявая. Я видел в дверной проем, как она расстелила на останках нар одеяло и принялась выставлять закуски.

- Сколько дефицитного металла пропадает, - тем временем говорил майор, глядя вдоль колеи, словно мысленно следовал по ней на поезде. Судя по его отсутствующему виду, он действительно на какое-то время отбыл. - Как только покончим с этим мероприятием, разберу их и вывезу, - очнулся он. - Мы готовы пересмотреть наши условия, Евгений Романович! - крикнул он мне, устраивавшему себе ночлег в бараке - не в том, где его подруга и подрядчица собирала на стол. - Пока согласны уступить вам треть, а там видно будет. Моё вам, майорово, слово. Нам действительно, без вас не обойтись. К тому же нужен водитель: моя машина отказывается меня понимать. А пока пожалуйте ужинать.

Уступать им две трети я не собирался. Но уж очень хотелось есть. В процессе движения по лесу я как-то совсем забыл о еде. Там, действительно, видно будет.

- Угощайтесь, вот ветчина. Специально для вас приготовлена. Я-то, во имя милосердия, свинину не ем. Если уж выбирать между свининой и псиной, то, пожалуй, предпочту собак. А вы?

К собачатине я отнесся холодно, набросившись на свинину, которая тоже была холодна, ибо эта Жизель не удосужилась развести огонь в печи и хоть чуточку ее подогреть.

- Яйца берите, кушайте, мы их тоже не употребляем, - сказал майор. Он отправил в рот крупную картофелину и закашлялся. Подруга похлопала его по хлопчатобумажной спине. - Надежная женщина, как в бою, так и в быту, - сказал пожарный, когда приступ кашля прошел. - С открытой душой, вся вовне. И если дело дойдет до подвига - не подведет. Вы знаете, как я ее обожаю. Обнажаю, а потом обожаю всю. С ней я действительно моногамен. Но как многогранно. Знаете что, если мы с вами столкуемся на тридцати процентах, то я, пожалуй, согласен кое-когда вам ее уступать.

Маринка зевала, зияя ртом. Не знаю, дошло ль до ее ушей майорово предложение, возможно, что нет. А возможно, такое развитие отношений заранее между ними было условлено. Чтобы был наш неформальный союз - крепче брачного. Лично мне эта попытка наладить взаимоотношения через нее показалась оскорбительной.

- Присовокупляйтесь к нам, Евгений Романович, - продолжал улещивать Семисотов, возлежа возле возлюбленной. - Можете хоть сейчас ее немного подернуть, я отойду.

- Геннадий, - промычал я с набитым ртом.

- Может, есть в глубине вселенной планета, обитатели которой живут вечно, - мечтательно сказала Маринка, откинувшись на спину, глядя в звездное небо в щели. - Вот бы эту планету открыть.

Я поспешно запил свинину спрайтом и вышел вон.

Жаль, не взял у них одеяло. Лежать на голых досках в пыли первое время мне было не очень удобно, но потом я привык. Крыша надо мной была тоже дырявая. Видна была лунная четвертинка в щели. Небо, словно солью, посыпано звездами. Я заметил, что Сириус, собачья звезда, блещет ближе. Говорят, что Сириус виден только зимой - враки. Ночь - не вполне беспросветна, но и не светла. И вероятно, хороша для убийств и зачатий. С мыслью об убийстве я и уснул.