Грим - Приключения в приличном обществе

Кстати, а где они?

Вопрос риторический. Мне не было надобности вам его задавать. Где обе наши суммы, я знал. Ведь то недавнее прошлое, что было прожито Евой - мной в образе Евы, в облике Евы, в теле ее - тоже теперь мое. Со всем тем, что она, беспечная, натворила, а натворила достаточно. - Ах, это ведь я натворил.

Я припомнил довольно ясно все свои мытарства в ее теле - от первых неопознанных проблесков своего Я в ее облике до - ... Я припомнил, как начал осознавать свою идентичность с этой женщиной. Как понял, что я разъят надвое, и ужаснулся сему. Как я ее глазами на себя самого смотрел - теперь я знаю, как выгляжу в черных чужих глазах. Я припомнил, как полностью с ней слился. И обретя спокойствие, начал действовать.

Итак: то, во что и фантасты не верили, уже есть. И просится в литературу. Я вот долго думал о том, как описать те события, что видел ее глазами. В качестве этой женщины, укравшей мой интеллект, участвовал в них. Ведь тут даже с технической стороны возникают трудности. Поделив на два тела душу, как с русской грамматикой совладать? Надо ли сменить местоимение?

Я даже хотел перейти на английский, к примеру, чтоб не было всяких нелепостей с теми частями речи, что изменяются по родам. Да не дал он мне собой овладеть. Я подумал потом: пусть... Есть ведь женщины с мужским темпераментом, которым сам бог велел родиться мужчинами, да они, проявив своеволие, выбрали не тот пол. Вообразим, что и с Евой произошло нечто подобное. Так что я для нашего с вами удобства буду излагать то так, то эдак. От третьего лица. От ее. От собственного.

А еще, наверное, вам, мужики, хочется знать, каково же мужчине быть женщиной? Хотите, чтоб я еще и этот затронул вопрос? Но какой применить рычаг (дающий выигрыш в силе), чтоб еще и эту тему поднять? Если и ей посвятить часть страниц, то у вас никакого терпения не хватит до конца дочитать этот том. Сколько побочных тем возникает. А жизнь, господа, надо прожить-прочесть до конца. Там, в конце - самое интересное. Хотя, знаю, есть чудаки-читатели...

А главное: телесных ощущений память моя не хранит. Мысли, события, образы - это пожалуйста. Факты, эмоции, чувства - это да. Вот вы, насытившись, помните свои голодные ощущения? Так что если я вам нечто подобное в мельчайших подробностях преподнесу - вряд ли вам правдоподобно покажется. А в мире, знаете сами, и так много вранья. Поэтому я дал себе слово по возможности придерживаться правдоподобия.

И еще: никакого такого секса не обещаю. Повторяю настойчиво: это чистой воды триллер, а не эротический роман.

Можно было начать ab ovo. С первых, так сказать, проблесков. Взглянуть на известные уже события с другой стороны, с точки зрения второй половины моего разъятого Я. Но значительными событиями эта часть нашей истории как раз небогата. И пусть половинчато, с кое-какими пробелами, с выпадением целых кусков, но все же изложена. Поэтому для экономии места и времени я опускаю этот фрагмент.

Итак: выкрала душу? Я - Ева? Ну, Ева, как тебе нравится моё Я?

Дом справа, соседний с моим, пустовал. Я даже не знал, кто они, эти соседи. У вдовы в этот вечер была оргия. Сейсмический саунд и ураганный драйв глушили все звуки в квартале. Шума было не меньше, чем от загулявшей консерватории. Угораздило же эту сиятельную особу именно в эту ночь разухабиться. Вот почему садовник, имея ключ, проник к нам незамеченным. Другим ключом он отпер дверь дома, когда мы, Ева и я, уже поджидали его на лестнице.

Я - то есть, конечно, Ева - узнал его сразу. Сначала по запаху, чем-то затхлым пахнуло, едва он вошел, от него просто разило бедой. Его личность подтвердили и другие признаки: осанка, походка, манера двигаться - короткими рывками, привычка слегка наклонно держать стан. Так что несмотря на то, что никакой растительности, кроме бровей, на его новом лице не было, несмотря на само лицо, бледное и помятое, на синтетический парик, на весь его мнимый облик, он был узнан нами еще в полутьме - или, может быть, в полусвете, в котором даже его обезьяний прикус угадывался.

О чем мы терпеливо беседовали, мне с пятого на десятое удалось передать. А о чем умалчивали, не берусь и предполагать. Своя-то душа - потемки.

Счет, представленный нам садовником, Еву-меня возмутил. Возникала дилемма: немедленно выгнать его вон, или сделать вид, что идем на его условия. Нет, платить, конечно, не следует - хотя бы из гордости. А когда он о Леопольде упомянул, стало ясно, что ни тридцатью, ни даже ста тысячами нам не отделаться. Даже если садовник не выдал моего адреса, вряд ли Леопольд просто так его отпустил. Не мог он его оставить без наблюдения. Скорее всего, решили мы, убежище рассекречено.