Грим - Приключения в приличном обществе

- Надо выглядеть идиотом, но неопасным, раз уж вам пришлось сойти с ума. Опасных они отсеивают, - поучал гид, провожая взглядом белые спины. - Ничего, поживете, привыкнете. Обживетесь собственным прошлым. Через год появятся хорошие воспоминания.

Он знакомил меня с понятиями, что отсутствовали в моей голове, с предметами различного толка, называя их имена:

- Это стул, - он присаживался, одновременно демонстрируя его функциональное назначение. - Стол, - он хлопал ладонью по крышке стола. - Кастрюля. Трю-ля-ля! - Заключительное ля звучало особенно веско.

- Ля-ля-фа! - в тон ему отвечал я.

Он одобрительно улыбался.

Однажды мое внимание привлек странный довольно таки человечек, в пестрой одежде, в половину моего роста, с длинным-предлинным носом и в дурацкой шапочке. Человечек праздно простаивал в углу в одном из нумеров, в который мы раза два заглядывали, и являлся куклой, изготовленной из цельного куска бревна. Зеленый, владелец нумера, взъерошенный и вечно занятой, большую часть времени пропадал в мастерских, безвылазно там работая. Но однажды мы застали его у себя. Он был мне представлен.

- Это Девятый, - сказал мой гид. - Это он изготовил Буратино, заострив ему нос.

- Приятно познакомиться, - сказал я.

- Все так говорят, - сказал косматый немного обиженно.

- Этот деревянный урод меня раздражает, - шепнул мне мой гид втайне от изготовителя. - Вот вы мне скажите: нос во главе лица или лоб? Я бы ваял лбы. И потом, - продолжал он после того, как я, помыслив, сказал, что лоб, - каково это, чувствовать кончик своего носа так далеко от лица? Пойдемте, я покажу вам наш сад и статуи, - предложил он, видя, в какой восторг меня привел брат-Буратино. - Буратино - не нашего поля ягода. В нашем поле полно чудес. Буду вам вадемекум. - И он потянул меня за рукав пижамы, такой же зеленой, как и у него.

Мы поднялись на третий этаж, густо устланный пылью. Судя по всему, он был необитаем. Двери нумеров были кое-где сорваны. Стены ободраны. Обломки мебели громоздились в углах.

- Белые здесь не любят бывать, - сказал гид, увлекая меня по коридору в его дальний конец.

Там была еще одна лестница, уже и хуже той, по которой мы поднялись. 'Запасной выход' - объяснил гид. Выйти можно было как вниз, так и вверх. Вверх - через узкий лаз, что вел на чердак.

Мы влезли. Я огляделся. Ахнул.

Да, вот это был Сад! Ах, что это было за зрелище! Изумление мое было искренним, восхищение неподдельным, восторг лился через край. Это был, говорю, Зимний Сад, занимавший чердачное помещение, Сад, поражающий разнообразием видов, родов, семейств. Фонари в крыше здания давали достаточно света, чтобы Саду расти, цвесть. Боюсь, я не смог своим юным умом оценить этот Сад по достоинству. Да и впечатлений выпало столько, что сразу не выразить, не уместить. Так что отложим его полное описание до нашего следующего визита. Помню только раскидистое дерево, росшее в центре Сада, да множество статуй, уместно расставленных тут и там.

- Великолепная, правда? - прервал молчание гид, указывая на одну из них, женщину в полный человеческий рост. - Это Венера. Без рук, к сожалению. Но отсутствие рук только подчеркивает ее эротичность. Фигура конечно бронзовая, но какая! А этой красивой кривой линией, - он похлопал Венеру по бедру, - мы особенно дорожим. Видите, даже у статуй встает.

Стоявший невдалеке чугунный ублюдок, несколько заржавелый, был действительно в эротической готовности. Хотя глядел он не на Венеру, а неопределенно, вдаль.

- Это бог плодородия. Чтобы не путать с Ржевским, мы его Ржавым зовем. Его Девятый изваял.

- Почему его Девятым зовут? - поинтересовался я.

- Нахлынул на него девятый вал вдохновенья несколько лет назад. С тех пор он у нас - для его же пользы. Сейчас вал у него на самом пике. Ну что, пойдем? К этому зрелищу надо привыкать постепенно.

В общем мое существование было бы сносным, кабы не докучливые доктора. Или врачи, как еще называл их безухий. Более грубые и бесцеремонные из белых - и их было большинство - звались санитарами. Главенствовали, однако, более вежливые, выделяя меня из общей среды, и это приносило плоды. Зеленые, по крайней мере, стали относиться ко мне с большим почтением. И даже белые, не все, но некоторые, стали со мной любезны, а кое-кто даже мил.

Я уже упоминал о пилюлях. Они составляли основу моего лечения. И то, что я так скоро начал ходить, понимать речь и сам изъясняться помалу, приписывали их воздействию. Ежедневно меня водили в процедурочную, где всесторонне рассматривали. - 'Были ли уроды в роду? Отщепенцы, злодеи, гении? Был ли в браке каком?' - Кроме врача и двух санитаров в процедурах принимал участие и кто-либо из цветных.