Грим - Приключения в приличном обществе

Нужно размножаться качественно, а не количественно. Тех же интеллигентов, например, разводить. Лучше меньше, да лучше.

Последний афоризм мне понравился. Я бы его записал в другое время в блокнот, но поопасался выдвигаться на свет - лун, звезд, фонарей, которые - показалось то мне или нет, упреждающе подмигнули. Какой-то скрежет раздался у входных ворот, стук. Словно металлом скребли о металл, пытаясь взломать замок или двери сорвать. Я пригляделся: так и есть. Силуэт человека и его тень были прикрыты от меня бетонным столбом. А где же второй? А это и есть второй, принятый мной за тень. Обе тени стлались внизу. Природа, как я только что упоминал, щедра к дуракам, сотворив этих братьев в двух экземплярах. Но как же им удалось незаметно приблизиться? Вот тебе и дураки. Я же с улицы глаз не сводил.

- А что если увидят, Пец?

- Пусть, мы же не онанируем.

- А если сам на шум высунется?

- Высунется - и хорошо. Не придется искать его под кроватями.

Последнее замечание меня рассердило. С чего он взял, что я буду прятаться? Это настолько меня оскорбило, как если бы он вынул скрипку и заиграл.

Не вставая со стула, я обеими руками поднял свой пистолет. Руки были тверды, ствол нацелен в середину груди мерзавца. Какие-то тени плясали в моих глазах. Ах, расступитесь, чтобы дать место подвигу.

Я плавно, как один убийца меня учил, стал нажимать на курок. Выстрел прозвучал секундой раньше, чем я ожидал, так что эту секунду я пребывал в некоторой растерянности. Все мы немного растерялись от неожиданности, Пеца, Паца, я, а один из нас, цепляясь за решетку калитки, медленно повернулся вместе с ней на девяносто градусов. Потом, все еще цепляясь, но из последних сил, сполз на дорожку, устланную неубранной листвой.

Я уж хотел было и в Пацу выстрелить, да передумал. Почему-то я был уверен, что в одиночку продолжать налет он не решится. А еще я подумал о том, что он, скорее всего, и так умрет от одиночества. Потому что Пеца был, без сомнения, мертв.

Братец нагнулся над Пецей, издал горестный стон и, подвывая, пустился куда-то вдоль улицы. А менее чем через минуту подоспел и его автомобиль. Он погрузил мертвеца на заднее сиденье и спешно отъехал. Может, в больницу его повез, надеясь спасти.

Я еще около получаса сидел на том самом стуле, с которого выстрелил, унимая различные чувства, теснившиеся в груди. Даже скорбь в этой груди присутствовала. Когда они унялись, я, удостоверившись, что переполоха мой выстрел средь близживущих не возбудил, принялся заметать следы. Обагренные листья с дорожки смел, набросал свежих. Калитка была отперта отмычкой, замок цел, я ее запер. Света звезд, лун было недостаточно для того, чтоб навести последний порядок, поэтому я решил сделать все это с утра. До возвращения графини оставалось еще часа два. Я решил немного поспать, чтобы встретить её бесстрастным.

Графиня вернулась далеко за полночь. Я еще спал, утомленный убийством, когда она раззвонила по всему дому о своем прибытии электрозвонком. Она предпочитала не брать ключи, а если и брала, то ими не пользовалась, полагаясь на то, что я, бодрствующий едва ли не до утра, ей открою. Я и открыл.

В ней еще билась, бурлила, пенилась, лилась через край клубная ночная жизнь. Я этому биению не препятствовал, так бывало каждый четверг, и обыкновенно мы около часа болтали о нем, прежде чем она успокаивалась и способна была уснуть.

Но на этот раз ее темой были Руслан и Людмила. Наверное, эту оперу Пушкина давали нынче в Дворянском Дворце. Она очень любила это либретто. Для меня не было тайной, кто был ее верный Руслан, я знал, что Людмилой она считала себя, что вензель из сплетенных букв Р и Л на двери ее спальни символизировал их вечное совокупление.

- Но это ничего, - заглядывала мне в глаза графиня. - Будете мой Ратмир.

А вслед за Ратмиром и Рогдая впустит?

Мне, гордому своим первым убийством, сегодня выслушивать это было особенно неприятно. Пистолет мой был еще не вполне пуст, в нем оставалось семь пуль (вторая трассирующая), с таким боезапасом я мог бы основательно перетряхнуть Пушкина.

- Сегодня, наконец, я свободна, маркиз. Эту ночь мы посвятим ему.

- Пушкину?

Но она лишь медленно качнула головой в направлении окна, где вздымал свои ветви сад, по-зимнему голый, где был снег, листья, луна, тени и командор, снявший свое заклятье.

Она отперла дверь с вензелями и, взяв меня за руку, заставила следовать за собой.

Портьеры не закрывали окон, в спальню проникала луна, кроме того, были включены настенные бра, выполненные в форме факелов. Механику удалось имитировать красноватый, подвижный свет, как бы колеблемый движеньем воздуха, отчего тени шевелились в углах, замирали у стен, стлались по полу.