Юрий Арабов - Биг-бит

— Значит, прыгать? — потребовал уточнения Лешек.

— Прыгай, прыгай! Не жалко!

— Ладно…

Лешек огляделся вокруг.

Непыльное солнце начальной летней поры висело над Выставкой Достижений Народного Хозяйства. Из Ботанического сада были слышны соловьи. По полупустой улице около дома проехала поливочная машина, обдав зеленеющие газоны брызгами водопроводной воды.

— Прощай, старик, — сказал Лешек, обратившись к одинокому облаку. Пилоты благодарят тебя за все. Ничего хорошего, правда, и не было. Только война, пьянство, сифилис и бескультурье!

Всхлипнул.

— Стой! — истошно крикнула мама, поняв, что шутки кончились. — Христом Богом прошу тебя, остановись!

От имени Христа отчима передернуло.

Лешек прыгнул.

Джон Леннон открыл глаза и увидел перед собой чью-то спину с мелкими черными родинками, похожими на виноград без косточек, который он мог поглощать в неимоверных количествах, заедая шоколадом «Херши».

Пагубная привычка к сладкому появилась у него четыре года назад, совпав с первыми кислотными путешествиями, предпринятыми под присмотром одного дантиста, — Джону понравилось в основном то, что слова в его голове после этого начинали налезать друг на друга, как быстрые муравьи, и спариваться, словно мудрые улитки, а когда слова плюют на своего хозяина, брюхатят и приносят приплод, для Леннона это значило жизнь. Новые слова и внимание к своей персоне давали ему стимул к творчеству, когда же внимания и новых слов не было, Джон высыхал подобно ручью. Альтернатива наркотикам была (и Джону об этом тоже сообщили врачи) — трепанация черепа, небольшая дырочка в области третьего глаза, операция неприятная, но полезная, призванная расширить сознание и закрутить пошлые обыденные слова в чертов узел. Но Буга сдрейфил, услыхав о подобной возможности, побледнел и отшутился. Джордж начал совать под нос свои мантры как более безопасный способ приближения к Абсолюту, а Рич купил себе очередную кинокамеру. В провале идеи трепанации виноват был, конечно, Буга-Мака, этот проклятый конформист, не желавший ничего расширять за счет своего драгоценного здоровья. Буга мыслил гармонией, и для него, возможно, дыра в голове не имела особого смысла, но для Леннона она была необходима как воздух. Однако снаружи и в одиночку долбить череп не хотелось, поэтому Джон Большое Яйцо решил долбить его изнутри всякой химической дрянью: авось, место освободится, и под коробку залетит какая-нибудь свежая идея. Вообще идей было много, например, перемирие во Вьетнаме или прилет в Канаду на летающей тарелке, спроектированной одним недоучившимся инженером. Но все это было не то. Абсолют, вот что мучило и не давало покоя. Джон, в отличие от наивного Харрисона, так и оставшегося для всех троих младшим братом, которого можно было не принимать в расчет, конечно же, не верил ни в каких богов, потому что сам был богом, особенно тогда, когда брал в руки гитару, хлебнув перед этим виски с растворенной внутри химией. Однако он допускал вероятность, что чего-то не понимает. Время от времени Леннон примерял на себя кое-что известное всем: около суток он старался быть Христом, но поняв, что не может побороть раздражения к Полу и особенно к своей толстой Син, с которой соединился в зеленой юности, завязал с христианством. В Индии он немного побыл Буддой, не реагируя даже на кровососущих насекомых, круживших над его головой. Но и здесь его вывело из себя скотство Учителя Блаженства, и с Буддой было покончено. Сейчас же, с помощью кислоты, Джон освобождал в голове место для искомого Абсолюта, по-видимому, безличного и равнодушного ко всему. Абсолют не являлся, место оставалось вакантным, но зато слова копошились и пользовали друг друга, как могли. И этот минимум устраивал Леннона.

Он смотрел на голую спину перед собой, стараясь припомнить, что это за спина, откуда она и чья. Что-то шепнуло ему, что это, по-видимому, спина его второй жены. Тут же внутри него что-то оборвалось. Ради чего он долбил себя химией, разрушая кишечник и серое вещество, ради чего грыз горло Буге-Маке, ради того, чтобы жениться во второй раз? Не сошел ли он с ума, не бредит ли? Но он тут же успокоил сам себя.

— Это же Йоко, — прошептал Джон себе в бороду. — Она знает концептуальное искусство. А концептуальное искусство — это не такое барахло, как «Битлз». Это — еще хуже.

Ему было нужно, чтобы кто-то вел его вперед, как маленького мальчика. И если Буга стал отвратителен своей скаредностью и желанием подмять всех под себя, то пусть вперед ведет Йоко. А уж Джон даст понять, что это он ведет ее и все человечество к счастливым рубежам.