Андрей Константинов - Не гламур. Страсти по Маргарите

Синие глаза Андрея как-то сразу потускнели. Для маман, судя по всему, смотрины невест были делом привычным и нежелательным. Но и она боялась в который раз огорчить сына и изо всех сил изображала лояльность.

– Здравствуйте, Розочка! Какое странное у вас имя. Как у инородки, – все эти гадости говорились голосом трубным, не терпящим возражений.

– Мама! – воскликнул Андрей. – Роза – дочь российского офицера, у нее высшее образование, она коренная петербурженка. Я много раз говорил тебе об этом.

Андрей провозглашал реляции, как будто хотел, чтобы его мама наградила меня орденом. И она наградила-таки!

– Но она же от этого не стала русской, Андрюша! Андрюша как-то сразу скис, они еще немного поперекидывались словами и словечками, не имеющими ни ко мне, ни к нашей будущей с Андреем жизни никакого отношения.

Пока Андрей мыл в роскошной ванной руки, а мамочка загородила широченной спиной вход в кухню, наверное, готовясь накрывать стол к чаю, я выскользнула в прихожую, тихонько побряцала замками и выскочила из этой огромной и чужой мне квартиры.

Сердце болело, как будто мне было сто лет. Ну что ж, дорогая, если тебя не хотят, то и ты должна расхотеть. Впрочем, я знала за собой один недостаток, с которым когда-то так безуспешно боролась Ксения Александровна. Я страшно комплексовала по поводу своей нерусскости. И, Боже, какая разница между этими двумя петербурженками! Одна уважала и поднимала на пьедестал. А другая вколачивала меня в землю, как будто считала это занятие достойным уважения. Я всю жизнь ненавидела снобов, потому что они больше, чем кто-либо другой, умели заставить людей почувствовать свою второсортность. Как будто люди, как мясо в магазине, делились на категории.

Мне стало жалко себя и Андрея. Сейчас, когда прошло несколько лет, я уже не чувствовала той обиды и боли, какую чувствовала тогда. Я обыграла судьбу, добившись ценой Андреевой любви назначения и в хороший экипаж, и на самые престижные рейсы. Но ощущение продажности с тех пор никогда меня не покидало. На секунду я представила, как рассматривала бы наши злосчастные снимки в «Дамском поклоннике» моя несостоявшаяся свекровь. Наверное, сказала бы:

– Вот она, неславянская кровь!

Как будто другие девочки с вывернутыми попками на этих снимках были китаянками или папуасками.

Компьютер мой давно погас, а я все сидела и всматривалась в черный экран, как будто там, за мутным стеклом монитора, могло возникнуть незабытое лицо Андрея. Он погиб через год после нашей первой встречи. Их самолет, перегруженный вопреки всем правилам, рухнул на взлетную полосу, никого не оставив в живых.

На следующее утро Рита собрала нас всех на экстренную летучку.

– Итак, подруги, у меня для вас две новости, одна плохая, а другая очень плохая. С какой прикажете начинать?

Плохая новость никого не удивила. Редакционный портфель был по-прежнему пуст, а значит, выпуск первого номера «Лапушек» под угрозой срыва. Этого мы допустить не могли, потому что наши мечты в отношении будущего любимого (да, уже любимого) журнала ускакали куда дальше мести этому мерзавцу Ворошилову. Журнал был нашим дитятком, и каждой хотелось, чтобы он родился, состоялся и процветал.

Вторая новость привела всех в замешательство. Никто из нас не сомневался, что с финансами будут проблемы, но что они возникнут так быстро и так неотвратимо, не ожидал никто.

– Итак, – какие будут предложения по добыче денег? – спросила Рита и при этом, как мне показалось, пристально взглянула на меня. – Учтите, что в нашем случае цель оправдывает средства, – добавила она.

– У меня есть блестящая идея, – в этом была вся Ника.

– Конечно, что же ты можешь предложить, если не «блестящее», – я тут же не замедлила съехидничать.

Ника между тем даже бровью не повела в мою сторону и предложила:

– Все вы знаете, девочки, что я пою. Я опять не выдержала и перебила ее:

– А почему это не «блестяще пою»?

– Все, больше не могу, – тут уже не утерпела Ника, – или меня не будут прерывать, или…

Я смиренно опустила голову под осуждающими взглядами подруг.

– Итак, девочки, я предлагаю снова устроить меня танцовщицей в клуб, – она бросила в мою сторону упреждающий взгляд и тщательно, смакуя каждое слово, договорила: – Где я буду блестяще танцевать, соблазню какого-нибудь банального татарского нувориша… и подсыплю ему клофелин! Мы его быстренько упакуем, вывезем в тайное местечко и раскрутим на денежки. На его родные и любимые денежки!