А Муромцев: Притяжение

Демидка кричал тонким юношеским баском, часто перебирая лыжами и все слабее отталкиваясь палками.

— Помогите! По-мо-ги-те!

Волчья стая преследовала мальчишку. Обессилев, упал Демидка на краю дорожной колеи, закрыл лицо рукавицами. Школьная сумка с учебниками упала рядом, книги высыпались на снег. Приблизились волки, сели полукругом, ожидая, как поведет себя вожак — крупный белолобый зверь. Подошел вожак, тронул осторожно лапой дрожащее тело. Вдруг выбежал на лесную дорогу из-за деревьев мужик, поднял топор.

— А ну, пошли прочь!…

Вожак зарычал, стая бросилась на нового противника. Вот уже два зверя бились в агонии на снегу, но устал мужик и пропустил бросок вожака. Упал человек на снег, просипел прокушенным горлом:

— Беги, малец…

Но не побежал Демидка. Поднялся он на ноги и не было страха в его светло-голубых глазах, а было другое — некое подобие восхищения и проснувшейся жестокости. Задрожали его ноздри, втягивая густой запах крови.

Посмотрел вожак на мальчишку, приблизился, потянул зубами за рукав. Подчинился Демидка, упал на колени, лизнул красный снег, поднял голову. Перед ним стоял белолобый вожак, рядом на снегу — топор. Понял Демидка, сжал рукой топорище, взмахнул топором.

— А ведь я спасти… — мужик захлебнулся кровью, замолчал.

Лесные сумерки огласились торжествующим воем волчьей стаи. Подошел Белолобый к Демидке, положил свои лапы ему на плечи, лизнул в лоб. Засветлел после этого в мальчишеском чубе белый клок волос.

Бабка Ульяна подняла вязанку хвороста, побрела по лесной тропе, тяжело опираясь на клюку. Мелькнула за редкими ветвями орешника серая тень, будто бы блеснули в листве два желтых огонька… Насторожилась бабка, зашептала, потеряв от испуга способность кричать.

— Свят, свят…

Привиделось ей, что стоит рядом большой белолобый волк, смотрит на нее желтыми глазами…

Вышла бабка Ульяна на лесную дорогу, а навстречу верхом на своем черном скакуне объездчик Демид из соседнего села. Да так лихо проскакал мимо, что обдал бабку грязью из-под копыт. Рассердилась она, стала ругаться, вслед всаднику клюкой грозить. Обиделся на ругань Демид, вернулся.

— Ты что это, бабка? Ты мне такие слова говоришь?

— Тебе, а то кому же еще! И что только наша Тонька в тебе нашла?

— Замолчи, старая, — взмахнул Демид плетью.

— Уж не оборотень ли ты? Сейчас только страшного волка видела…

Демид ударил знахарку плетью, хворост рассыпался, бабка упала.

— Если еще где-либо про волка скажешь — убью…

— Волк ты, волк, — упрямо закричала вслед ему Ульяна.

Медленно развернул Демид к бабке свое лицо. И вместо голубых глаз увидела Ульяна желтые глаза, те самые, которые привиделись ей в лесу.

Поплавок медленно заскользил по водной глади озера, затем стремительно ушел в глубину. Ванька, парень лет шестнадцати, ловко подсек добычу. Леса туго натянулась, нехотя выплеснулось на поверхность золотисто-коричневое тело рыбы, вновь скрылось.

— Тяни! — суетился рядом с парнишкой дед Степан, — линь это!…

Федька, белобрысый малец, и второй парень, Егорка, завистливо следили за удачливым Ванькой.

Рыба затрепетала на берегу. Федька подхватил линя, понес к садку.

— Будет уха, — радовался Ванька, — сварим рыбу и душа из нее вон…

— Не мели, — скривил губы Егорка, — нам в школе батюшка говорил, что душа только у человека, а у других ее нет…

— Батюшка, может, и правильно говорит, — протянул задумчиво дед Степан, — А видали вы, как лошадь плачет? Слышали, как волк зимой от тоски воет?… Давно, еще до Крымской войны, помню, здесь много волков водилось, оттого озеро это Волчьим прозвали. Не зевай, Федька, клюет.

Федька вытянул на берег окуня, обрадовался, повернул к деду взгляд.

— А как душа вселяется в человека, дедуня?

— А получает она приказ от Господа нашего, падает с неба, да и летит к народившейся твари.

— Да кто это видел? — взгляд Егорки неверяще скользнул по лицу деда.

— Видать не видал, а люди по-разному бают…

— Когда помирает кто, то душа уходит? — упрямо продолжал Федька.

— Покидает она мертвого и летит либо на небо, либо к чертям под землю, либо вселяется в только что народившееся другое тело…

Волчица тяжело пронесла сквозь густой кустарник свое разбухшее тело к логову, спряталась среди корней, заскулила…

Девушка на лесной опушке наклонилась среди травы раз, другой…