Виктор Ремизов - Кетанда

Ленька повернулся, глянул наверх, на пустую лавочку над яром, поскреб щетину.

— Дай я хоть пойду переоденусь, носите пока.

Все радостно заулыбались, переглядываясь, а Рома даже обнялись с Борей крепко, но тихо, чтобы не спугнуть удачу. Все, кроме Андрея, полезли наверх за рюкзаками. Он не хотел встречаться с дядей Юрой, который мог еще все расстроить. Легко мог и штакетину из забора выломить.

Через пятнадцать минут почти все спустили вниз. Ленька вышел из дома, дожевывая кусок хлеба. Хмурый вышел, видимо, дядя Юра свое слово сказал. Рядом с грудным ребенком на руках шла Светка. Она говорила ему что-то твердо и недовольно, но тихо, чтобы не разбудить малыша. Это была красивая блондинка с тонкими чертами лица и тонкими пальцами, и студенты невольно потянулись к ней глазами, а Боря подумал, что бывает же — в такой глуши и такая красавица. Светка замолчала, поздоровалась и улыбнулась всем. Сначала как-то натянуто, не глядя ни на кого, но потом, прикрыв лицо ребенка уголком одеяла, уже хорошо улыбнулась. Видно было, что мамашей она толком еще не стала, и ей больше хотелось поехать на острова, чем сидеть дома.

Все спускались вниз к лодке, Ленька вдруг остановился в полгоры:

— Светка, — закричал жене, — отцу скажи, чтоб старый мотор достал, — и махнул рукой, — он знает!

В первый рейс поплыли Андрей, Боря и Вадик. Они уселись прямо на дно, на мокрые доски стланей, ближе к носу. Оставшееся место загрузили вещами, а Ленька приткнулся на узенькой дощечке у самого мотора. Длинноухая Лялька ни в какую не захотела оставаться, бегала по берегу, просяще приседала перед хозяином на передние лапы и поскуливала и теперь, придавленная рюкзаками, виновато, но и довольно косила глаза на Леньку.

Перегруженная лодка шла медленно, ее сильно сносило течением. Москвичи сидели притихшие и, прикрываясь от брызг, и напряженно вглядывались в ледяную серую воду впереди.

Они пересекли широкую ветреную протоку, потом, прячась за островками, еще одну, поменьше, обогнули мыс и причалили к большому острову с высоким лесом.

Лялька выскочила первой и забегала, уткнув нос в песок и весело крутя обрубком хвостика. Студенты подняли вещи на песчаный обрывчик. Закурили, вытирая мокрые руки. Здесь было тихо и тепло — лес закрывал от ветра, и река у берега выглядела неожиданно ласковой. Совсем по-летнему накатывались на песок мелкие волны. Все улыбались.

— Ну, вроде нормально. — Боря крепко встряхивал мокрую куртку, — девчонки вот только.

— Их-то побольше можно посадить. Они легче, — Ленька курил, лежа на сухой траве, и глядел на орлана, парящего высоко над деревьями. — Всю зиму здесь прожили.

— Кто?

— Да вот эти. На мысу у них гнездо, — Ленька помолчал, — сейчас-то он орел, а зимой… рыбы им оставишь, ходят по льду… как два мужика. Смешные.

— Лень, ты, наверное, девчонок сначала перевези, а то ветер вроде прибавляет. — Андрею не нравилось, что Ленька перегружал лодку, и он боялся за Лерку.

— Да ладно, все нормально будет, — Ленька спрыгнул с обрывчика, прошел в корму и оттолкнулся от берега.

Пустая дюралька легко рванула по спокойной воде и вскоре скрылась за мысом. Москвичи разобрали рюкзаки и пошли через остров на свое старое место. В лесу было хорошо, пахло подсыхающей прошлогодней листвой, радостно щебетали и заливались птички, и студенты успокоились. Боря даже предложил по подленькой сообразить, когда они, слегка поплутав, вышли наконец к тихому заливу. Но соображать не стали, Андрею показалось, что он слышит звук мотора. Они побросали вещи посреди большой поляны и пошли обратно.

Там уже радовалась жизни новая мокрая партия. Темноглазая, худенькая, красиво и дорого одетая Лера, выросшая в Швейцарии и никогда в жизни не видевшая не то что такой лодки, но и обычной деревни, отказывалась выходить, кричала что-то радостное и требовала еще «русских горок». Остальные — тоже ничего, улыбались. Оксана подошла к Андрею, распуская длинные, мокрые волосы и хитро, по-женски щурясь, спросила:

— Обратно мы так же поедем?

Андрей ничего не ответил, взял на плечо чью-то сумку и пошел в лагерь.

Так часа за два Ленька сделал четыре ходки. В деревне оставались только Артем с Ильей и довольно приличная куча шмоток.

Артем, высокий, длинноволосый блондин, с всегда вежливым, но как будто безразличным взглядом, начал похмеляться еще в поезде и теперь спал на упаковке с резиновой лодкой. Илья же — невысокий, с близко посаженными глазами и реденькими светлыми усиками, на таких никогда не обращают внимания девушки, — сидел на рюкзаке и тревожно смотрел на Волгу. Иногда он вставал и осматривал деревенский берег, не спускает ли кто большую лодку, но и берег, и вся река были пустые. Илья не умел плавать и в глубине души здорово побаивался, поэтому, наверное, и остался последним, но пока Ленька ездил туда-сюда, ветер усилился, волны уже шли крутые, с белыми гребешками, и теперь он жалел, что не уехал раньше. Когда лодка, высоко распуская светлые крылья брызг, появилась между островами, Илья, встал и в который раз осмотрел кучу вещей: