Хачик Даштенц - Зов пахарей

У Партка Чахо было две жены, одна – курдянка, другая – турчанка. Турчанка, на мое счастье, оказалась добрая. Но курдянка подучила своего сына, моего ровесника, убить меня. И на следующий день, когда я пошел пасти их скотину, этот мальчишка с тремя дружками погнался за мною – убить меня хотел. Я побежал, не разбирая дороги, и вскоре был в Хасгюхе.

Куда деваться? Я пошел к Кордону. Гамид Онбаши допросил меня и решил на следующий день отвести в Муш. Я взял две кирки и две лопаты и вместе со слугой-армянином Кордона пошел туда, где вчера лежало на солнцепеке тело моего дяди Вагаршака. Где-то близ дороги в Мкрагом, возле сараев, мы вырыли яму и положили туда тело.

И потому, что к этому времени совсем уже стемнело, мы не смогли похоронить Тер-Кероба. Слуга-армянин вытер слезы рукавом и прошептал: «Кинжал фидаи склонился перед твоим крестом, чтобы Аджи Феро спасся, но кинжал Аджи Феро ни тебя не пощадил, ни твой крест…»

По дороге нам встретились два армянина из местных крестьян, они косили для коней Кордона траву.

– Ах, вы еще живы, еще и траву косите?! – Несколько жандармов, направлявшихся в Мкрагом понося веру армян, налетели и убили обоих крестьян. На траве рядом с убитыми остались лежать их косы.

По прибытии в Муш я узнал, что русские совсем близко. Ужасный переполох начался среди турецкой части населения. За короткое время они сделались хозяевами движимого и недвижимого имущества армян. Это, что ни говори, было немалое богатство. Как же теперь переправить все в безопасное место?

Кто мог, купил телегу и, нагрузив ее до краев, не мешкая пустился в путь. Многие, увидев, что враг наступает на пятки и расплата близка, уходили пешком, прихватив с собой добра, сколько можно было унести; немногие счастливцы ехали на лошади или на осле. Караван из Муша тянулся нескончаемой лентой, хвост его еще в Муше был, а голова уже до Арацани добралась.

Кое-кто из турецких богачей, объединившись, написали прошение на имя управляющего Мушем Сервет-бея: дескать, пусть им позволят остаться в городе, куда, мол, в такую вьюгу да стужу идти. «Уж как-нибудь мы с этими русскими договоримся, – писали они в своем прошении. – Русские, сколько нам известно, куда ни приходили, никого не трогали».

Первым двинулся из города Гамид Онбаши. Его жена Марджан плакала и говорила: «Полный добра дом оставляем, слыханное ли дело, ох-ох!» Но пушечные снаряды ложились уже совсем близко. Онбаши с женой ускорили шаги и вскоре были за пределами Муша. Меня они взяли с собой…»

Всего лишь столько из одиссеи моего сына Гаспара, которой несть конца. Я обрываю ее, чтобы продолжить свои записи и не обойти вниманием некоторые обстоятельства, предшествовавшие этим событиям, а также и то, что воспоследовало за этим, – рассказать о событиях, коих свидетелем был я, последний несчастный летописец страны Таронской.

Был конец ноября, стоял ясный солнечный день. Мы были заняты каждый своим делом, когда в город вошли несколько курдских старейшин, каждый со своим войском. Они все прошли базар и собрались на главной городской площади. Там были Гасимбек и два его брата Мусабек и Нхобек, с конницей и войском в пятьсот душ. Еще был балакец Аджи Феро со своими сыновьями Хасаном и Махмудом, у этих тоже у каждого по пятьсот душ войска было. Впрочем, все, за исключением беков и их непосредственной свиты, были безоружны, курды держали в руках по длинной палке и только.

Курды устроили конные состязания перед магазином хана Аслана-Каплана. Я пригласил к себе домой старшего сына Аджи Феро – Хасана-агу. Во время беседы я спросил у него:

– Каково ваше мнение насчет нынешней войны? Что вы собираетесь делать?

– Мне, старейшине, не подобает говорить чужому о том, что мы собираемся делать. Но тебе я доверяю, как другу, тебе скажу. Мы, курды, всегда держим нос по ветру. Сегодня мы одно делаем, а завтра, если что-нибудь изменится, глядишь, и мы другие стали. Так что эти наши сегодняшние игры – то, что мы сюда пришли и на войну вроде отправляемся, – все это пустое. Мы против русского царя не можем, да и не хотим воевать. Османцы нас не любят, и мы только делаем вид, что участвуем в этой ихней войне. Пыль в глаза пускаем, понял?

– Уверены ли вы в приходе русских?

– Мы больше вашего знаем, и потому я говорю тебе – да. Если сравнивать военные силы турок и русских – это все равно что поставить рядом блоху и верблюда. Сегодня один человек пришел из Хасан-Гялы, так он рассказывал, что русские солдаты, увидев караван из Муша, эту длинную вереницу ослов, груженных всяческим добром, смеялись и говорили друг другу: «Железная дорога турок движется, глядите, как бы нас не задавила».