Лебедев Andrew - Любовь и смерть Геночки Сайнова

Разговор вдруг оборвался.

Но для людей Босса двух минут линка уже было достаточно.

– Мы засекли его! – воскликнул бандит по кличке Гамбургер.

– Мы его поймали, дурачка! – ответил ему бандит по кличке Смайл.

И ладони бандитов взметнувшись шлепнули друг дружку в американском приветствии – хай – флай – слэп мит эндз… …

Автор просит извинения у читателей за то, что ему не под силу описывать мучения Кирилла Сайнова, которые тот испытывал, когда его ногами вперед запихивали в работающую камнедробилку, настолько дорог автору герой…

Вместо эпилога:

К пятидесяти годам Алла Давыдович совсем ополоумела…

Сбрендила, – как стали говорить про нее товарки.

Записалась на семинар по русской литературе к профессору Баринову.

И так и ходила, так и ездила в кампус Калифорнийского университета на своем "Бентли" с шофером, и в Лос-Анжелесской хронике сплетен можно было прочитать подписи под снимками – миллионерша Алина Фернандес – Давыдович сидит на лекции русского профессора Александра Евгеньевича Баринова…

А она не просто сидела, она конспектировала… ….

Темой нашей сегодняшней лекции, будет русский самиздат…

Вообще, говорить банальности – суть привычное для большинства присутствующих на Самиздате, состояние, и поэтому, дабы не выделяться из массы, можно позволить себе некое послабление и сказать, что наступление Нового года – это время для подведения неких итогов…

Каких?

В общем – невеселых.

Глупость, как писал об этом незабвенный редактор "Отечественных записок", – суть штука заразная. Бывает, сядет в спальный вагон какой-нибудь необычайно глупый господин, снимет сапоги, разденется до исподнего, и глядь, – через полчаса уже и весь вагон поглупел. Все поскидывали сапоги, разделись до исподнего и ходят взад – вперед, приговаривая, "ну, теперича нам тут совсем хорошо"… Так получилось и на русском Самиздате. Причем, глупая идея демократизации, доведенная до абсурда в форме "подтягивания начинающих, и создания им условий равного старта", родившаяся в убогих головенках тех беллетристов, что едва умеют "агу-агу", передалась и маститым, которые тоже с радостью поскидали сапоги, разделись до исподнего и принялись приговаривать, "ну, таперича нам тут совсем хорошо"…

Но об этом я скажу отдельно.

А пока, хочу поговорить о вопросах общелитературных.

Вообще, того самого негодяя, который пустил в литературу маленького человечка, следовало бы судить и казнить самой лютой казнью. Изначально, литература – будь то народный эпос, античная драма или средневековый роман, оперировали в пространстве населенном богами и людьми им подобными. Недаром в русском языке, для обозначения понятия ПЕРСОНАЖ, до сих пор используется слово ГЕРОЙ. Герой пьесы или романа первоначально таковым и являлся. Это был Геракл, Одиссей, Тристан, Зигфрид… Но никак не Акакий Акакиевич.

И будь моя воля, я бы засунул всех апологетов "маленького человека" в ту самую пресловутую "шинель" из которой они вышли, да и отправил бы этот сверток хоть бы и пожарной бригаде из "451* по Фаренгейту".

А почему?

А потому, что "маленькие человечки", – это порождение допущенных до литпроцесса разночинцев, эволюционируют и превращаются в убогих мутантов, на жизнеописании которых нельзя воспитывать свою дочь даже от противного. Не по прямой линии подражания, принятой в английском воспитании – "look at the ladies", а даже от обратного – "не делай как они", эта литература не годится.

В Х1Х веке демократизация, выразившаяся в широком распространении образования, позволила разночинцам учиться в университете. И как следствие – появились в литературе Николай Гаврилычи… Ведь, поделившись секретом грамотно излагать мысль на бумаге, благородные люди не смогли сохранить за собой единоличную монополию на книгописательство.

Советская школа литературоведения всячески превозносила потом тот пагубный процесс, означавший не только конец героики, но конец литературы и конец нравственности как таковой. Смена Зигфрида и благородного Роланда на Акакия Акакиевича, на этом не остановилась. За просто бедным человеком, в литературу пришел воинственный бедный человек. Потом туда ворвался хам Алексея Максимовича Горького, а потом был уже расцвет соцреализма, который теперь все так дружно не любят.

Но процесс этот идет. В перестройку по воле Кунина на смену бетонщикам и сталеварам на страницы романов, в качестве ГЕРОЕВ пришли проститутки, воры, таксисты и официанты. А теперь? Теперь романам даже не придумывают названий: