Лебедев Andrew - Любовь и смерть Геночки Сайнова

– Что? – переспросила Инна.

– Это в Евангелии, в том месте, где Петр отрекается от Христа, когда апостол трижды сказал что не знает этого человека – трижды, как предсказывал Иисус, пропел после этого петух, и Петр заплакал тогда…

– Зачем вы мне это говорите? – спросила Инна – Затем, что Кирилла Сайнова разыскивают его родители и за ним из России специально прилетел друг его отца, дело в том, что Кирилл пропал и никто не может его найти, а в то самое время в России у него умерла мать… И еще, у меня есть все основания предполагать, что не только я и друзья родителей разыскивают Кирилла Сайнова, у меня есть подозрения, что парня разыскивают еще и плохие ребята, с которыми у мистера Сайнова образовались самые серьезные проблемы…

Райкин перевел дыхание и снова склонив голову набок, вопросительно поглядел на Инну.

Инна молчала.

– Вы правильно думаете, что и я могу оказаться от плохих ребят, – сказал Райкин, – поэтому я и не давлю на вас, поэтому я только прошу вас подумать о судьбе Кирилла, и что если вы можете, то в его интересах было бы, чтобы мистер Сайнов узнал, что его разыскивает некто Алексей Коровин, и что с мистером Коровиным Кирилл Сайнов может связаться вот по этому телефону…

Райкин протянул Инне листок, вырванный из карманного еженедельника.

– Мне неизвестны эти люди, – сказала Инна.

– Хорошо, хорошо! Пусть неизвестны, – сказал Райкин, – но я прошу, сделайте мне фэйвор, возьмите телефончик!

– Ну, да я не знаю, к чему он? – Инна была в нерешительности.

– Возьмите, не утянет! – сказал Райкин, и похлопав Инну по плечу, как если бы она была парнем, детектив повернулся на сто восемьдесят и пошагал прочь… …

Коровин ругнулся по-русски.

– Черт, откуда здесь то цыгане?

Классическая, словно с Казанского вокзала в Москве – в пачке из разномастных юбок, с большой золотой серьгой в волосатом ухе, да в красной косынке, что под стать пирату Джону Сильверу, она схватила Коровина за рукав, сняв с него длинный, выпавший из его головы волос, и принялась причитать с характерными подвываниями, – - ай серебряный, разбриллиантовый, не оставляй волос, волос не оставляй, не уходи без волоса, а вернись, судьбу твою скажу…

– Черт! Черт! – выругался Коровин.

Выдернул рукав, но тут же остановился в задумчивости.

Про то, что нельзя оставлять кому-либо свой волос, про это он где-то уже слышал…

Что за ерунда, однако!

Но тем не менее…

– Дай руку, алмазный, дай погадаю! – приговаривала цыганка, как бы обволакивая его своей речью, да юбками своими…

– Черт с тобою, гадай, да волос отдай, – сказал Коровин, выпрастывая из рукава свою кверху развернутую ладонь.

Цыганка ловко сдула скомканную двадцатку с Джексоном на ней, сдула, как и не было вовсе двадцатки…

– Дочку свою погубишь, бриллиантовый, дочку свою единственную погубишь и жениха ее, погубишь дочки своей жениха, алмазный ты мой, – пропела цыганка, глядя в развернутую ладонь Алексея, как смотрят в экран, когда там идут мексиканские сериалы…

– Чушь, какую чушь ты несешь, нету у меня дочки никакой, – растревожено прошептал Алексей.

– Есть, есть дочка у тебя, и она сейчас летит по небу, вижу ее, а вот жених ее рядом с тобой и ты приехал его сгубить…

– Дура ты! – в сердцах воскликнул Коровин, – дура!

– Нет, не дура я, а ты дурак, – рассмеялась цыганка и сдула скомканную полу-сотенную с Грантом…

– Откуда дочь то у меня? – спросил Алексей.

– А оттуда! – подмигнула ему цыганка, – оттуда, где на скрипке играют!

– Да ты бредишь, провокаторша! Да ты подосланная! – крикнул Алексей, широко вытаращив глаза…

– Сам ты себя подослал свою душу погубить, – прошептала цыганка, и сдув скомканную сотенную с Франклином, завертелась, закрутилась в своих юбках юлою и сгинула – пропала в вокзальной толпе. …

– Фу, фу, чур меня, чур!

Коровин проснулся, очнулся разом…

Потому как звонил телефон.

Звонил его сотовый телефон.

– Алло? – совсем по-русски сказал в трубку Алексей.

– Дядя Леша? Это вы? – послышался в телефоне голос Кирилла Сайнова, – мне позвонили, что мама… Что мама…

– Да, Кирилл, да, родной, маму твою мы схоронили двадцать шестого, схоронили с папой твоим на Южном кладбище схоронили.

– Что же вы приехали? – спросил Кирилл.

– Я за тобой приехал, я бабушке твоей Марианне Евгеньевне обещал, что тебя назад привезу, – ответил Коровин.

– Я не могу, дядя Леша, не могу сейчас, – сказал Кирилл, – я даже звонить то сейчас никому не могу, я в такое, в такое попал… Только отцу пока не говорите ничего, ладно?