Лебедев Andrew - Трамвай желанiй

Эта тупая привычка приписывать любые достижения большим деньгам в отношении Виктора была неуместна. И все равно шевелился червячок зависти, шевелился!

Вот еще фотографии. Девушки в костюмах технарей обливают господина Семина шампанским. А место-то, место-то только второе… И все равно течет шампанское рекой. И девчонки такие, словно на специальной племенной ферме выращены.

Наверное, резвится с ними господин Семин, пользуется своей холостяцкой свободой вовсю. О том, что Семин холост, было сказано в краткой биографии на одной из страниц. А вот о счастливом трамвае, который, по мнению Добровольских, и принес Виктору весь этот несказанный успех, само собой, ничего не говорилось.

Антон рассматривал снимок, пытаясь побороть накатившую злость. К этому не пробиться сквозь заслоны автоответчиков и секретарш, тот раскатывает на дорогих тачках, в то время как Антон не может себе позволить купить за штуку подержанный "жигуль". И всегда так было – не просто так тогда он их проклял! Почему же, почему…

Допив пиво, он сплющил банку в кулаке и отправил назад в дипломат. На сайте была не только гостевая, но и электронный адрес господина Семина. Антон, прекрасно осознавая, что его посланию суждено оказаться одним из сотен писем от сопливых девчонок и пацанят, отбил в теме "ИГОРЬ-АНТОН-РИТА-ВИТЯ", надеясь, что хотя бы это привлечет внимание.

Ответ пришел на следующее утро. Виктор писал из какого-то Мухосранска, где находился по своим спортивным делам. В Москву он должен был прибыть через три дня.

К короткому и по-спортивному лаконичному посланию прилагался номер мобильного телефона.

Антон соорудил из пальцев козу – получилось! Кое-что, да получилось! Поймал недоуменный взгляд одного из сотрудников, болтавшегося некстати в коридоре, – до сих пор "финансовый директор" не был замечен в особой любви к рок-музыке. Антон сразу стал серьезен и попросил прикрыть дверь.

Вечер выдался дождливый и пасмурный. В коридоре шуршали плащи и зонты. Антон нервно прислушивался к разговорам. Его состояние – беспричинная апатия и вспышки веселья – ни у кого не вызывало удивления или интереса. "Никому до тебя нет дела, – подумал он. – Ну и мне до вас тоже!" Чувствовал мандраж. Воспитание трудно перебороть. Можно воображать себя в мечтах гангстером, согласно кивать, когда речь идет о том, чтобы "взять кассу", но сейчас речь идет о реальном поступке, тут и оказывается, что кишка у тебя тонка.

Тем не менее другого выхода у него просто не было.

Закрыл глаза, открывая сейф вслепую – казалось, так будет легче. Столько раз делал это, должен был запомнить. Не получилось, промахнулся мимо замка. Руки дрожали. Пришлось открыть глаза, успокоиться – вдох-выдох.

Однако самым трудным оказалось не взять деньги, а уйти с ними. Пока он оставался в кабинете, ничего еще не было решено окончательно – можно преспокойно вернуть все на место. И никто бы никогда не узнал!

Так что решающий шаг был сделан не тогда, когда он открывал слегка дрожащими руками сейф и отсчитывал для себя двадцать пять (должно было хватить, непременно должно) тысяч российских рублей. А когда он переступил порог и стал, не оборачиваясь спускаться по лестнице. И сердце замирало от собственной смелости и проваливалось в какую-то пустоту.

Жребий брошен, Рубикон перейден. Деньги лежали в кармане.

Билет в Москву он заказал через Интернет. На ночной поезд. Отправился домой – поспать перед отъездом. Чувствовал себя матерым преступником. Настоящий гангстер, не хватает только автомата "Томпсон" и длинной черной машины у подъезда. "С чего ты так распетушился? – спрашивал он себя. – Обыкновенный растратчик, если подумать". Денег не должны хватиться еще несколько дней. При лучшем раскладе.

Самого Антона хватятся раньше, но никто ничего не заподозрит. Место он может запросто потерять, но ему было уже все равно. Почему-то было какое-то ощущение, что после поездки все в его жизни должно измениться. В случае удачи, конечно. Ну а в случае неудачи все уже будет совершенно неважно.

Подавил в себе желание купить по дороге домой малявку и опростать прямо в парадной, как, он видел не раз, делает один из его женатых соседей. Нужно быть трезвым, нужно думать. Вошел в квартиру, закрыл за собой дверь и постоял прислушиваясь. Анька, конечно, была дома. Иногда ему хотелось, чтобы она завела себе хахаля, тогда, во-первых, у него всегда было бы чем заткнуть ей рот, во-вторых, реже бы видел ее. Хорошо бы как было! Однако, видимо, никто не прельщался увядающими прелестями супруги.