Юрий Нагибин - Музыканты

Со стороны могло показаться, что это одевают манекен. Но не было тут сторонних наблюдателей, все обитательницы захудалого пансиона с пышным названием «Централь» принимали участие в великой женской заботе. И обряжали они вовсе не манекен, а живую, нежную, розовую, дышащую плоть - изумительно сложенную золотоволосую девушку, стоящую посреди комнаты. Пахло утюгом, пылью, недорогими духами. Каждая деталь туалета придирчиво осматривалась, чистилась, встряхивалась, проглаживалась, опрыскивалась «Лориганом для бедных» и надевалась на обнаженную красавицу.

Вот на ней оказался лифчик, потом один чулок, другой, пояс с подвязками; подвязки соединились с чулками, натянув их до отказа и обрисовав длинные стройные ноги с высоким благородным подъемом и сильными икрами; ступни всовываются в черные лакированные туфли. Затем девушка продела руки в кружевные рукава тончайшей, просвечивающей кофточки.

- Штанишки! - крикнула одна из добровольных камеристок. - Мицци, что ты там копаешься?

Из смежной двери высунулось покрасневшее от раздражения лицо рыжеволосой Мицци.

- Чего орете?.. Дырка на самой попке. Пьяный дурак Мориц уронил пепел. Сейчас зашью.

- Неужели других нет? - подал жалобный голос «манекен».

- А у тебя есть?.. Чем мы лучше?.. У одной Мицци приличные десу и те прожгли.

- При наших заработках - хоть бы фасад содержать в порядке! - сказала маленькая травестюшка.

Наконец Мицци залатала дырку.

Одна нога, другая нога, через голову накидывается юбка, теперь жакет, шляпка. Чего-то не хватало… Добрая ворчливая Мицци принесла сумочку на длинном ремешке.

- Только не крути ее вокруг пальца, - предупредила Мицци, - это неприлично.

Полностью экипированная красавица подошла к зеркальной дверце шкафа и отразилась там во всем своем великолепии. Это уже знакомая нам посетительница кафе «Захер», чей кофе с королевской щедростью оплатил потрясенный ее красотой Кальман.

- Только смотри, Вера, к трем часам ты должна вернуться. Иначе мне не в чем будет выйти, - сказала одна из девушек.

- Не забудь где-нибудь сумочку, - предупредила Мицци.

- И штаны тоже, - злобно сказала женщина с прилипшей к губе папироской.

- Не суди по себе, Грета! - огрызнулась Вера.

- Не залей юбку, я в ней выступаю, - поступило очередное напоминание.

- Не бойтесь, девочки, все будет в полном порядке, - заверила подруг Вера, ловко орудуя пуховкой.

- Имей в виду: за чулки убью! - пригрозила травестюшка.

- У меня в два сорок массовка - не забудь…

- А у меня в три проба…

- Брось, - сказала курильщица, - на тебе некуда пробу ставить.

- Да успокойтесь, девочки, как вам не стыдно? - выщипывая брови, сказала Вера.

И хоть сильно беспокоились за свои жалкие вещички насельницы пансиона, они все равно рады за подругу, которой, похоже, наконец-то засветило солнце. Под малогостеприимным сводом собрались юные и не очень юные существа, с которыми жизнь обошлась довольно сурово: актрисы без ангажемента, балетные статисточки - «крысы», как сказано у Бальзака, будущие кинозвезды, не продвинувшиеся дальше массовки; обездоленные существа стойко держались против злого ветра неудач, хотя редкая устояла бы против временной связи с хорошо обеспеченным господином.

- А кто он хоть такой, этот твой банкир? - спросила курящая.

- Странно, - подмазывая губы и оттого чуть пришепетывая, отозвалась Вера, - я его тоже приняла за банкира, когда он подошел ко мне в кафе. Он такой полный, солидный, неторопливый, молчаливый, настоящий делец, а знаете, кем он оказался? Кальманом!

- Каким еще Кальманом?

- Ты с ума сошла? Не знаешь короля оперетты?

- Ладно болтать-то! Ври, да знай меру. Будет Кальман с тобой связываться. Ему - только свистни… Весь балет…

- И все солистки…

- И все примадонны…

- Да у него роман с графиней Эстергази, - важно сказала Мицци.

Вера несколько растерялась перед этим натиском.

- Как же так?.. Он обещал представить меня Губерту Маришке. Тот даст мне роль в «Принцессе из Чикаго».

- Губерту Маришке?.. Красавцу Губерту?.. Любимцу Вены?.. Да он просто жулик, этот твой бухгалтер.

- Ладно, снимай жакет! Нечего дурака валять. Этому счетоводу и так много чести…

- А что же ты не спешишь к господину Кальману? - ехидно сказала курящая. - Уже двенадцатый час.

- Он обещал заехать за мной на машине.

Девушки издеваются над Верой не по злобе - от разочарования. Они поверили чудной сказке, оказывается, опять обман, не солидный покровитель, а какой-то очковтиратель.