Марк Леви - Дети свободы

– Это было ее обручальное кольцо, - объясняет он, добавив, что она подарила его сыну в тот день, когда он вступил в бригаду.

Тейль обещает выполнить его просьбу, и теперь тюремщики привязывают руки Андре к столбу.

Прильнув к решеткам камер, мы пытаемся представить себе лица двенадцати солдат рас-стрельной команды под касками. Андре стоит, высоко подняв голову. Солдаты целятся, мы сжимаем кулаки, и вот уже двенадцать пуль разрывают тщедушное тело нашего товарища; оно безвольно обвисает на столбе, голова падает на плечо, из горла хлещет кровь.

Казньокончена,жандармыуходят. Старший надзиратель Тейль рвет на клочки записку Андре, а кольцо прячет в карман. Завтра он приведет сюда кого-то из нас.

Сабатье, арестованного в Монтобане, расстреляли у того же столба, на котором еще не успела высохнуть кровь Андре.

По ночам мне иногда снятся клочки той записки, что разлетелись по тюремному двору Сен-Мишель. В этом страшном сне они взлетают над стеной, за столбом, где расстреливали осужденных, и складываются воедино, в слова, которые написал Андре за миг до смерти. Ему только-только исполнилось восемнадцать лет. В конце войны старший надзиратель Тейль получил повышение и стал главным надзирателем тюрьмы в Лансе.

Через несколько дней ожидался процесс по делу Бориса, и мы опасались самого худшего. Но в Лионе у нас были братья по борьбе.

Их группа называлась Карманьола - Свобода. Накануне им удалось свести счеты с прокурором, который, подобно Лепинасу, добился смертного приговора для одного из подпольщиков. Нашего соратника Симона Фрида гильотинировали, но за это прокурору Форе-Пенжелли продырявили шкуру. После такого ни один обвинитель не посмеет больше посягать на жизнь наших товарищей. Бориса приговорили к двадцати годам тюрьмы, но ему на это плевать, его борьба продолжается на воле. И вот доказательство: испанцы рассказывают нам, что вчера вечером дом одного милиционера взлетел на воздух. Мне удалось передать Борису записочку с этим сообщением.

Борис не знает, что в первый день весны 1945 года он умрет в концлагере Гусена [19] [19] Гусен (Австрия) - один из самых страшных концлагерей, находившийся рядом с Маутхаузеном. .

– Не сиди с таким видом, Жанно!

Голос Жака вырывает меня из оцепенения. Я поднимаю голову, беру протянутую мне сигарету и знаком подзываю Клода, чтобы он тоже сделал пару затяжек. Но мой братишка совсем обессилел, он предпочитает лежать, привалившись спиной к стене камеры. Клода изнуряет не скудная пища, не жажда, даже не блохи, терзающие нас по ночам, даже не придирки надзирателей; больше всего его гнетет бессилие, невозможность действовать, и я его хорошо понимаю, мне и самому тяжко это переносить.

– Мы все равно не сдадимся, - говорит Жак. - Там, на воле, они продолжают борьбу, да и союзники рано или поздно высадятся, вот увидишь.

В ту самую минуту, как Жак произносит эти слова, подбадривая меня, он не подозревает, что наши готовят операцию по подрыву кинотеатра "Варьете", в котором крутят только фильмы, пропагандирующие фашизм.

Акцию будут проводить Розина, Марьюс и Энцо, но на сей раз бомбы готовил не Шарль. Взрыв должен прогреметь по окончании сеанса, когда кинотеатр опустеет, чтобы избежать жертв среди мирного населения. Заряд, который Розина подложит под кресло в первых рядах зала, представляет собой бомбу замедленного действия - для такой у нашего садовника из Лубера нет нужных материалов. Взрыв планировали на вчерашний вечер, когда шел фильм "Еврей Зюсс" [20] [20] "Еврей Зюсс" (реж. Г.-П. Рихтер)-антисемитский фильм, снятый в 1940 г. по одноименному роману немецкого писателя Л. Фейхтвангера (1884-1958). . Но на тот сеанс нагнали полицейских, они бдительно охраняли все входы и выходы, обыскивали сумки и ранцы зрителей, и ребята не смогли пронести в зал свою "игрушку".

Ян решил перенести акцию на следующий день. На сей раз возле касс никого не обыскивают, Розина входит в зал, садится рядом с Марьюсом, и тот кладет сумку с бомбой под ее кресло. Энцо занимает место позади них, чтобы проследить, не заметил ли кто-нибудь их манипуляций. Знай я об этом плане, я бы ему позавидовал, Марьюсу, - еще бы, целый вечер в кино, рядом с Розиной! До чего же она хорошенькая, эта Розина, с ее легким певучим акцентом и голосом, от которого тебя невольно бросает в дрожь.

Свет гаснет, на экране кинотеатра "Варьете" идут последние новости. Розина поуютнее устраивается в кресле, ее длинные темные волосы мягкой волной ложатся на плечо. Энцо не отрывает глаз от ее грациозно склоненной головки. Трудно сосредоточиться на фильме, когда у тебя под ногами два кило взрывчатки. Марьюс тщетно пытается убедить себя, что все идет нормально, нервы у него слегка на взводе. Ему не нравится работать с "чужими" зарядами. Когда бомбы готовит Шарль, он ему доверяет: изделия его друга никогда их не подводили, но сегодняшнее устройство совсем другое и, на его взгляд, слишком уж хитроумное.