Дмитрий Липскеров - Демоны в раю

Впрочем, тело корейца нашли через неделю поисков. Труп отыскался на Казанском вокзале по кедам, выглядывающим из кучи порченого угля. Из головы Толика торчал маленький туристический топорик. В кармане брюк у Толика нашли крышку от иностранной бутылки с надписью ХО. Впрочем, следствию эта находка ничего не дала…

Как Троцкого, подумал Вэл.

Снегов плакал, как маленький ребенок, открыто, не пряча слез. Так еще плачут актеры…

Толика в Москве не хоронили. Только панихида товарищеская прошла в актовом зале института.

Здесь Вэл и Снегов впервые увидели родственников своего друга. Все они были косоглазыми, как Толик, и все, даже женщины, представились одетыми в полувоенные френчи, застегнутые под горло наглухо. Лишь на лацканах у каждого выпирал красным цветом приколотый бант.

Играл траурную музыку духовой оркестр, а Вэл все смотрел в лица корейцев, пытаясь отыскать хоть что-то похожее на человеческую эмоцию. Но то ли азиатские черты, то ли азиатская непроницаемость, но чувств физиономии не выражали, лишь глаза некоторых «северян» блестели.

А потом произносили траурные речи.

Ректор клялся с трибуны, что советская милиция непременно отыщет преступника, а советский суд приговорит убийцу к самому суровому наказанию!

Говорил парторг. Его речь была тихой, так как он только накануне был выведен наркологом Яшей из запоя. Прокапать организм не успели, и лицо главного коммуниста было куда желтее, чем у корейцев. Говорил он что-то почти человеческое — что не уберегли, что вот как-то вот так случилось… Приносил свои извинения матери Пака и родственникам…

Престарелый комсорг Бабкин звонко обещал еще плотнее сомкнуть ряды, чтобы враг не заметил потери бойца!

Всем речь Бабкина понравилась. Даже корейцам…

А к полудню гроб с Толиком поместили в крытый грузовик и отвезли в аэропорт.

Когда Вэла занесет в Северную Корею с полуофициальным визитом в конце девяностых, он обязательно отыщет могилу Толика Пака и после долгого перерыва напьется на ней до края, и охранникам придется нести его полумертвое тело в машину на руках…

А пока они со Снеговым чувствовали себя осиротевшими.

Смерть друга накрыла их так сильно, что некоторое время они даже не встречались, депрессуя поодиночке.

Беда, как водится, по одной не ходит…

Через неделю Вэла вызвал к себе ректор.

— Садись, парень, — попросил.

Вэл сел.

Ректор покашлял в кулачок и протянул ему распечатанный конверт.

Письмо было от матери, которая сообщала ему, что отец Валерия Рюмина Станислав Рюмкин безвременно погиб в колонии «Зяблик»…

На лице Вэла не дрогнул ни один мускул.

— Это не мне.

— Как не тебе? — недоумевал ректор.

— Так, не мне… Здесь про какого-то Рюмкина, а я Рюмин…

— Ну-ка, дай-ка письмо! — протянул руку ректор.

Он почитал письмо, повертел его туда-сюда, сказал: «Странно, действительно Рюмкин здесь указан… Что ж мне подсунули?..»

После ректор почти орал на начальника отдела кадров, который вдруг надумал проявить бдительность и, что-то там сопоставив, решил, что пришедшее на адрес института письмо из Кабарды почему-то адресовано не Валерию Рюмкину, как там написано, а Валерию Рюмину, члену партии, которому прочили по окончании вуза место в Центральном комитете комсомола…

— Дебил! — приговорил начальника отдела кадров ректор.

«Сам дебил», — ответил про себя кадровик. Письмо подписано: «твоя мама, Елена Рюмина». А Валерий, будущий член ЦК ВЛКСМ, тоже Рюмин, вот и получается, что он не Рюмкин, а Рюмин! Ну да и хрен с ними со всеми, решил начальник отдела кадров. Им сигналишь, а они, словно слепые, бдительность потеряли из-за этого Горбачева с его перестройкой!.. Угробят, падлы, страну!..

Вал держался две недели, стараясь ничем не выдать своей вселенской печали.

Ничего не сказав даже Снегову, он уехал из Москвы в Нальчик. Он спал всю дорогу и снился ему отец. Почему-то молодой, отец обнимал его взрослого и смеялся…

Каким-то провидением Господним поезд вдруг сбился с пути и простоял полдня в тупике маленького городка со странным названием Крыс.

Он открыл глаза и все вспомнил… Тогда еще здесь не было железной дороги…

Спросил проводника — долго ли стоять поезд будет?

— Долго, — махнула рукой проводница. — Часа два… Там стрелочник запойный живет, забывает перевести, а машинисту куда ночью разобрать, какие рельсы правильные…

Парикмахерскую Вал нашел быстро. Сел напротив на лавку и смотрел на старенькое заведение с покосившейся линялой вывеской.