Светлана Борминская: Куплю свадебное платье

Соседи за все те годы, что наблюдают за вашей ничтожной, на их взгляд, жизнью, так много знают о вас, что без труда могут написать новую „Сагу о Форсайтах“, посвященную исключительно вашей бесполезной и глупейшей борьбе за место под солнцем. Им просто в силу занятости не приходит это в голову. Смейтесь-смейтесь, но я не шучу. Любой порядок у меня вызывает зевоту, а что он вызывает у вас — я определить затрудняюсь. Мне последние четыре года только бы с собой разобраться!»

Лабрадор вздохнул, полежал у батареи и продолжил:

«Поэтому про соседей из второго подъезда я буду рассказывать не по часовой стрелке и далее до восьмого этажа, а просто сяду на землю в садике у дверей и, как увижу кого, так и расскажу — все, что знаю».

Лабрадор выключил ноутбук и кинулся на улицу. Там было так хорошо — грело солнышко, пахло барбарисом, пели пташки, и никого вокруг не было. Лабрадор, улегшись на травке, задремал, но был разбужен…

Маменькин сынок в подвернутых джинсах, клетчатом пиджаке и с мелодрамой в пятидесятилетних глазах со скоростью зайца пробежал мимо, из сумки торчали хвост трески и французский батон. Он покосился на балкон, с которого свисали руки его мамы, и забыл со мной поздороваться.

Я не знаю канадского, уругвайского и гренландского языков, но, глядя на эту старушенцию, которая шпыняет своего седого сына почем зря, мне не раз хотелось подложить ей банановой кожуры под каблук и сказать по-канадски, а лучше по-гренландски: «Ариведерчи, ведьма!»

— Нэлинька!

— Аф! — хрипло ответил я.

— Нэлинька! — снова позвала меня «ведьма». — Ты моего грязнулю не видел?

— Не-а, — начал я врать, на ходу придумывая по десять пакостных ответов в секунду.

— Если увидишь, скажи ему, — «ведьма» задумалась, — скажи… что я его придушу, вот пусть только он треску принесет! — поклацала зубами старушка.

— Вам помочь? — не сразу нашелся я.

— Справлюсь, — благодушно упали сверху слова, а я решил пока на этом закончить рассказ про семью Проточных, второй этаж, квартира 37.

Этот Винников — шофер и гонщик с первого этажа, вечно ни черта не видел, поскольку бывал пьян буквально с утра и надевал вдобавок черные очки, когда садился за руль своего оранжевого «КамАЗа». Как ему удалось не сбить полгорода за двадцать лет шоферской практики?

К чему эти банальные вопросы?

— Шоферюга. Ас, — гордо посматривала на соседей его жена Тамара, влезая по-быстрому в кабину (пока муж не уехал без нее), чтобы с ветерком домчаться до рынка, а не тащиться две остановки на трамвае, как некоторые.

Квартира 33, окна во двор.

Лабрадор встал, посмотрел по сторонам, хотел было проучить одного кота со скаредной мордой, но едва увернулся от «КамАЗа», который пролетел мимо и со скрежетом остановился, чуть не превратив цветущего и умнейшего представителя псовых в угощение для мух.

Лабрадор с мучительной ненавистью посмотрел на тощего Винникова, как тот, качаясь, спрыгнул в ливневый сток и, держась за колесо, выругался. Потом поправил черные очки, вытер рукавом пот со лба и потрусил к подъезду, норовя поддать Лабрадора ногой.

Пес неторопливо отошел и выдохнул:

— Люди-и-и…

И мысли его переместились куда-то в сторону. Он взглянул на подъезд и еще раз вздохнул.

Второй подъезд…

Какой-то шутник цифру «2» на жестянке перечеркнул гвоздем, и стало не «2», a «Z» … Шутник.

Подъезд «Z».

Глаза у пса затуманились, и он медленно поглядел по сторонам…

Дома с историей и прочие загнивающие дома отличаются от новостроек наличием всевозможной допотопной рухляди и, что радует глаз, — старыми автомобилями.

Дом на Архангельской также был примечателен и даже где-то знаменит тем, что многие порядком замшелые хозяева и их продвинутые внуки все еще ездили на довоенных «Паккардах», «Хорьхах», «Даймлерах» и «Бьюиках». А уж сколько «Волг» и «Побед», тех самых — с тупыми наивными «мордами» и кругленькими фарами, просто несчитано — десять или девять… на весь дом. И пара «ЗИМов» даже чуть терялась в этом параде черных, сиреневых и цвета слоновой кости вычурно-шикарных ретромобилей.

К дому со стороны автобусной остановки шла хрупкая и очень миловидная особа с такими нарисованными природой глазами, что пес на некоторое время зажмурился, потом отмахнулся, тряхнув головой, но видение не пропало, оно проследовало мимо и, задев пса длинным прозрачным платьем прямо по морде, простукало шпильками по пыльным ступенькам и вошло в подъезд.