Эжен Шаветт - Тайны первой французской революции

-- И кто же эта несчастная женщина, которая согласилась связать себя с таким человеком? -- усомнился Пьер.

Лебик насмешливо покачал головой и ответил:

-- Не следует отзываться об этом слишком презрительно, граф Кожоль, особенно вам.

-- Почему же? -- спросил удивленный Пьер.

-- Потому что эта женщина -- ваша сестра, Лора Кожоль!

Пьер вскочил, как ужаленный.

-- Не может быть! -- вскричал он. -- Лабранш уверял меня, что моя сестра умерла.

Гигант захохотал.

-- А-а! -- продолжал он. -- Вы, дворяне, до революции страдали какой-то манией наделять своих слуг прозвищами, напоминавшими вам о цветах или греческих мифах: Лафлер (Цветок), Лабранш (Ветка), Бургиньон (Бургундский черный виноград), Жасмин и тому подобное -- и никогда не беспокоились узнать их собственную фамилию. Вот почему вы и не подозревали, что ваш Лабранш был в прошлом -- Сюрко!..

Кожоль, бледный, с трепетом слушал это открытие.

-- Продолжай! -- отрывисто произнес он.

-- Прибыв в Париж, Сюрко выдал обеих женщин, и их заключили в тюрьму. Тогда он хотел лишь овладеть несколькими жалкими луидорами, которые дамы доверили ему на сохранение. Но позже он придумал спасти девушку, а она, считая его преданным слугой, согласилась на брак с ним. Она верила его словам, верила, что он искренне желал спасти ее от казни; позже, когда улягутся революционные страсти, она надеялась, что Лабранш возвратит ей свободу.

-- Ты тогда служил у Сюрко?

-- Нет, я поступил к нему месяц спустя после его женитьбы. Парфюмер был тогда в силе и пользовался покровительством могущественных лиц. Насильно вырвать из его рук сокровище было бы безрассудно -- поэтому пришлось пуститься на хитрость. Каждую ночь, когда мы обыскивали дом, я усыплял обоих супругов, потом приводил Точильщика и его товарищей. За год мы исследовали каждый уголок в доме. Но между тем надо же было чем-нибудь жить и занять товарищей; и вот Точильщик и его шайка начали грабить окрестные деревни, причем не обходилось без его горячих шуток -- он подогревал слегка ноги фермеров... и он так часто предавался подобным развлечениям, что об нем наконец пошла дурная слава. Что касается Сюрко, то мы еще не смели исполнить одну мою идейку.

-- А! Твою идейку?

-- Да, разумеется... у меня всегда было деятельное воображение, -- отвечал Лебик скромно. -- Продолжаю: наконец наступил тот день, когда сообщнику и всем покровителям Сюрко гуртом отрубили головы на эшафоте. В тот же день я имел счастье потерять милого Фукье-Тенвиля, так живо интересовавшегося мною. Сюрко присутствовал при их казни и, вернувшись с площади, принес на спине свой приговор, -- две буквы "Т.Т.", означающие: "Товарищи Точильщика" -- сигнал, заранее условленный, чтобы вернее покончить с парфюмером. Через два часа он отошел в вечность на руках своего соседа, галунщика Брикета.

-- Брикет уже был в числе товарищей Точильщика?

-- Нет, в то время это был еще честный галунщик и занимался втихомолку только печатью фальшивых ассигнаций... Этот секрет мы потом открыли и заставили его перейти в нашу шайку. Итак, мне и одному коммиссионеру было поручено перенести тело Сюрко на Кламарское кладбище. Когда мы добрались до улицы Лусталот, мой помощник был до такой степени измучен жаждой, что высовывал язык, как повешенный. Тогда мы поставили гроб на подмостки у входа в кабачок, и пока я спаивал моего комиссионера, товарищи поспешили подменить наш гроб на другой, наполненный кирпичами, который мы и снесли на Кламар. Теперь вы смекаете остальное?

-- Все-таки доскажи, Лебик!..

-- Когда Точильщик, с помощью своих средств, вывел Сюрко из летаргии, обманувшей даже докторов, то все было пущено в ход, чтоб вырвать у него секрет: угрозы, обещания, пытки -- но все было тщетно. Мы снова принялись за обыск дома, но уже со всеми удобствами: разрушали и восстанавливали стены -- однако по-прежнему без всякого результата, напрасно мы упорно искали сокровища там, где его не было... не подозревая, что, пустившись на разные хитрости, мы просто, как дураки, сами себя перехитрили.

-- В чем?

-- Когда мы переносили Сюрко в погреба, соседние с его домом, мы употребили все хитрости, чтоб заставить его думать, будто он за двадцать лье от Парижа.

-- Черт возьми! Я и сам был в этом уверен после подобного путешествия.

-- Если бы он не думал, что находится так далеко, и мог бы подозревать, что заключен в погребах Брикета, то сам бы выдал себя невольным страхом.

-- Как же он ничего не узнал?

-- Во-первых, потому, что его тюрьма находилась в одном из погребов "Черного барана", прилегающих к подвалам Брикета; во-вторых, эти два погреба мы так переделали, что их нельзя было узнать под всеми украшениями: обивкой, занавесями, коврами и мебелью. Это место служило логовом Точильщику, когда еще он не знал Пусеты.