Джон Ирвинг - В одном лице

Элейн смотрела на меня так же укоризненно, как и Ларри.

— Как скажешь, Билл, — сказал Ричард Эбботт; и он тоже выглядел обиженным — даже миссис Хедли, казалось, была разочарована во мне.

Только Джерри и Хелена перестали обращать на нас внимание; они трогали друг друга под столом. Видимо, обсуждение вагины отвлекло их от завершения нашего праздничного ужина. Корейские девочки снова перешептывались на своем языке; Фуми строчил что-то в блокноте размером не больше ладони. (Вероятно, он записывал слово «Моссберг», чтобы потом блеснуть им в мужском общежитии — к примеру, заметить: «Хотел бы я добраться до ее Моссберга»).

— Не надо, — в свою очередь тихо сказал мне Ларри.

— Билли, надо бы тебе повидать Херма Хойта, пока ты в городе, — сказал дядя Боб — как я вначале подумал, чтобы наконец-то сменить тему. — Я знаю, что тренер хотел бы переговорить с тобой.

— О чем? — спросил я Боба с плохо разыгранным безразличием, но Ракетка был занят; он наливал себе очередное пиво.

Роберту Фримонту, моему дяде Бобу, было шестьдесят восемь лет. В следующем году он должен был уйти на пенсию, но он сказал мне, что собирается продолжать работу в отделе по делам выпускников на добровольной основе, и, среди прочего, будет и дальше писать в журнал для выпускников «Вестник Ривер». Что бы кто ни говорил о «Воплях о помощи из отдела „Куда вы подевались?“», энтузиазм дяди Боба в выслеживании самых неуловимых выпускников академии принес ему популярность среди служащих отдела.

— О чем со мной хочет поговорить тренер Хойт? — предпринял я вторую попытку.

— Наверное, лучше тебе самому его спросить, Билли, — сказал неизменно добродушный Ракетка. — Ты же знаешь Херма, когда дело касается его борцов, он умеет держать рот на замке.

— А-а.

Кажется, это не самая удачная смена темы, подумал я.

В другом месте и в более поздние годы Заведение, предлагавшее «уход и заботу о пожилых», вероятно, носило бы название «Сосны» или (в Вермонте) «Клены». Но не забывайте, что оно было задумано и построено Гарри Маршаллом и Нильсом Боркманом; по иронии судьбы, ни один из них в нем не умер.

Кое-кто , однако, умер в Заведении в тот самый день, когда я пошел навестить Херма Хойта, на выходных после Дня благодарения. На парковке возле здания стояла каталка с завернутым в простыню телом, а рядом несла караул суровая пожилая медсестра.

— Вы не тот человек, которого я жду, — сказала она мне.

— Простите, — ответил я.

— Еще и снег вот-вот пойдет, — сказала пожилая медсестра. — И мне придется закатить его обратно внутрь.

Я попытался перевести тему с покойника к цели моего визита, но — Ферст-Систер был все же маленьким городком — сестра уже знала, к кому я пришел.

— Тренер вас ждет, — сказала она. Объяснив мне, как найти комнату Херма, она прибавила: — Вы не особенно похожи на борца.

Когда я сообщил ей, кто я такой, она сказала:

— О, я знала вашу тетю и мать — и деда, разумеется.

— Разумеется, — сказал я.

— Вы писатель, — добавила она, не сводя взгляда с кончика своей сигареты. Я понял, что она выкатила тело наружу, потому что ей захотелось курить.

В тот год мне исполнилось сорок два; я прикинул, что медсестра по меньшей мере ровесница тети Мюриэл — то есть ей около семидесяти. Я согласился, что я тот самый «писатель», но, прежде чем я вошел внутрь, она спросила:

— Вы учились в Фейворит-Ривер, да?

— Да, я выпустился в шестьдесят первом, — сказал я. Я видел, как она изучает меня; конечно, она слышала обо мне и мисс Фрост — все старожилы Ферст-Систер знали эту историю.

— Тогда его вы, наверное, знаете, — сказала старая медсестра; она провела рукой над телом, привязанным к каталке, но не коснулась его. — Как по мне, он ждет не только здесь! — сказала она, выдыхая здоровенный клуб сигаретного дыма. На ней была лыжная куртка и старая лыжная шапочка, но перчатки она не надела — они помешали бы ей курить. Начинался снегопад — с неба уже сыпались отдельные хлопья, но пока их было слишком мало, чтобы припорошить тело на каталке.

— Он ждет этого придурка из похоронного бюро и одновременно ждет в этом самом! — объявила медсестра.

— Вы имеете в виду чистилище ? — спросил я.

— Да — кстати, что это такое? — спросила она меня. — Это ведь вы у нас писатель.

— Но я не верю ни в чистилище, ни во все прочее, — начал я.

— Я вас не прошу в него верить, — сказала она. — Я спрашиваю, что это такое.

— Переходное состояние после смерти, — начал отвечать я, но она прервала меня.