Джон Ирвинг - В одном лице

— Ну-у, нет, не припомню такого, — ответил я.

— Я думаю, она из тех молодых писательниц, которые нянчат своих студентов, — сказала Элейн.

У Элейн опыт преподавания был больше; я никогда не спорил с ней ни о преподавании, ни о миссис Киттредж. Дедушка Гарри был ко мне щедр: каждый год он дарил мне немного денег на Рождество. Иногда я преподавал в колледже на полставки, время от времени попадались короткие подработки приглашенным писателем — обычно не дольше одного семестра. Не могу сказать, что преподавание мне не нравилось, но я не позволял ему посягать на мое рабочее время — в отличие от других моих знакомых писателей, в том числе и Элейн.

— Просто к твоему сведению, Элейн, — в Рейчел мне нравится не только маленькая грудь.

— Искренне на это надеюсь, Билли, — ответила Элейн.

— Ты с кем-нибудь встречаешься? — спросил я старую подругу.

— Ты знаешь того парня, за которого Рейчел едва не вышла замуж? — спросила меня Элейн.

— Лично не знаю, — ответил я.

— Он ко мне как-то раз подкатил, — сказала Элейн.

— А-а.

— Он сказал мне, что однажды Рейчел обосралась прямо в кровати, так и сказал, Билли, — сказала мне Элейн.

— При мне ничего такого пока не случалось, — сказал я. — Но я буду настороже.

После этого мы какое-то время ехали в молчании. Когда мы покинули штат Нью-Йорк и въехали в Вермонт, чуть к западу от Беннигтона, на дороге все чаще стали попадаться сбитые животные; тех, что побольше, оттащили на обочину, но их все равно было видно. Я заметил парочку оленей (если говорить о крупных животных) и, как обычно, енотов и дикобразов. На севере Новой Англии животных сбивают часто.

— Хочешь, я поведу? — спросил я Элейн.

— Да, конечно, — тихо ответила она. Она нашла, где остановиться, и я уселся за руль. Перед самым Беннингтоном мы снова повернули на север; в лесу теперь было больше снега, а на дороге и обочинах больше мертвых животных.

Мы уже были далеко от Нью-Йорка, когда Элейн сказала:

— Тот парень ко мне не подкатывал, Билли, — и то, что Рейчел обосралась в кровати, я тоже выдумала.

— Все в порядке, — сказал я. — Мы писатели. Мы придумываем истории.

— Но я встретила человека, с которым ты учился, — это правда, — сказала Элейн.

— С кем? Где учился? — спросил я.

— В Вене — я встретила студентку из твоей группы, — сказала Элейн. — Когда вы познакомились, ты еще сказал ей, что пытаешься хранить верность своей девушке в Штатах.

— Некоторым девчонкам я такое говорил, — признался я.

— Я сказала ей, что это я была той девушкой, которой ты пытался хранить верность, — сказала Элейн.

Мы оба рассмеялись, но затем Элейн спросила меня, внезапно посерьезнев:

— Знаешь, что мне сказала эта девушка?

— Нет, что? — спросил я.

— Она сказала « бедняжка !». Честное слово, Билли, — ответила Элейн.

Я и не сомневался. Das Institut был ужасно маленьким; все знали, что я трахаюсь с дублершей сопрано, а потом — что я трахаюсь со знаменитым американским поэтом.

— Если бы ты была моей девушкой, тебе я хранил бы верность, Элейн, — или по крайней мере честно постарался бы, — сказал я ей. Потом помолчал, пока она плакала на пассажирском сиденье.

— Если бы ты был моим парнем, и я бы честно постаралась, Билли, — сказала наконец Элейн.

Мы ехали на северо-восток, потом от Эзра-Фоллс свернули на запад — рядом с нами, к северу от дороги, текла Фейворит-Ривер. Даже в феврале, как бы ни было холодно, река никогда не замерзала полностью. Конечно, я думал о том, чтобы завести детей с Элейн, но заговаривать об этом было бесполезно; Элейн не шутила насчет голов младенцев — в ее представлении они были громадными .

Когда мы проехали по Ривер-стрит, мимо здания, когда-то бывшего публичной библиотекой Ферст-Систер — теперь в нем расположилось городское историческое общество, — Элейн сказала:

— Мы с тобой прогоняли реплики для «Бури» на той латунной кровати лет этак сто назад.

— Да, почти двадцать лет прошло, — сказал я. Я думал не о «Буре» и не о прогоне реплик с Элейн. У меня были другие воспоминания о той латунной кровати, но когда я проезжал мимо бывшей библиотеки, мне пришло в голову — спустя каких-нибудь семнадцать лет после того, как оклеветанная библиотекарша покинула город, — что мисс Фрост могла защищать в своем подвале и других молодых людей.

Но с какими еще молодыми людьми могла бы познакомиться в библиотеке мисс Фрост? Я неожиданно вспомнил, что никогда не видел там детей. Если говорить о подростках, то лишь иногда там появлялись девочки — старшеклассницы, приговоренные к учебе в школе Эзра-Фоллс. Я никогда не видел мальчиков-подростков в городской библиотеке Ферст-Систер — за исключением того вечера, когда туда зашел Том Аткинс в поисках меня.