Дени Терио - Странная жизнь одинокого почтальона

Denis Thériault

Le Facteur Émotif

© Le facteur émotif — 2005, XYZ editeur, Canada Through Allied Authors Agency, Belgium

© Липка В. М., перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2017

Улица Буковая по большей части была засажена кленами. Внешне она представляла собой двойной ряд домов в три-четыре этажа с наружными лестницами. Всего таких лестниц на ней было сто пятьдесят, а ступенек в них — тысяча четыреста девяносто пять. Билодо это хорошо знал, потому как сосчитал их уже не раз и не два, каждое утро топча башмаками. Тысяча четыреста девяносто пять ступенек в среднем по двадцать сантиметров каждая, всего двести девяносто девять метров. Если брать в высоту, то это в полтора раза выше, чем Плас-Виль-Мари [1] Плас-Виль-Мари — крупный офисно-торговый центр в Монреале. Состоит из четырех зданий, самым высоким из которых является 47-этажная башня высотой 188 метров. . По сути, он день ото дня, и в дождь, и в снег, взбирался на Эйфелеву башню, не говоря уже о том, что потом ему приходилось спускаться обратно. Такой марафон по вертикали Билодо отнюдь не считал подвигом. Для него он был чем-то сродни преодолению трудностей, без которых жизнь казалась бы слишком скучной. Считая себя в душе спортсменом, он питал чуть ли не родственные чувства к мастерам спортивной ходьбы, этим горделивым атлетам, преодолевающим огромные расстояния, и порой сожалел, что среди дисциплин, требующих выдержки и выносливости, нет восхождения по лестницам. В категории 1500 ступеней или, скажем, 250 метров вверх-вниз он показал бы весьма неплохие результаты. Если бы преодоление ступенек входило в программу Олимпийских игр, у него были бы все шансы не только в них участвовать, но и взойти на высшую ступень пьедестала почета.

Пока же он работал почтальоном.

Ему было двадцать семь лет.

Вот уже пятый год Билодо обслуживал один и тот же участок в спальном районе Сен-Жанвье-дез-Ам, куда и сам переехал, чтобы быть поближе к работе. Все эти годы он честно трудился и взял отгул только раз — когда хоронил родителей, погибших в результате аварии фуникулера в Квебеке. Его вполне можно было назвать прилежным сотрудником.

По утрам он сначала направлялся в почтовое отделение и разбирал дежурную корреспонденцию — раскладывал конверты и посылки в порядке следования домов на улицах и упаковывал в пакеты, чтобы коллега на грузовичке развез их по установленным по всему маршруту закрытым ящикам. Эту трудоемкую и нудную работу Билодо всегда делал с особым тщанием. Он разработал собственный метод сортировки, положив в его основу приемы, которыми пользовались крупье, раздавая в казино карты, и метатели ножей: конверты, будто посланные со смертоносной точностью клинки, срывались с его рук, летели в цель и ложились в нужные ячейки. Промахи случались редко. Необычная ловкость позволяла ему управляться раньше других, что было очень кстати, потому как позволяло побыстрее улизнуть. Покинуть душное помещение, выйти на простор, вдохнуть полной грудью, ощутить аромат нового дня и зашагать по утренним улицам, наслаждаясь свободой и радуясь, что больше никто не стоит над душой со своими ценными указаниями — ничего более волнующего в своей жизни Билодо не знал.

Конечно же порой ему приходилось несладко. Были ненавистные официальные уведомления, которые кому-то нужно было доставлять, боли в спине, растяжения связок, другие легкие травмы; летом донимал удушающий зной, осенью — дожди, будто пронизывающие насквозь, зимой — гололед, превращавший город в скользкий каток, и холод, порой такой же кусачий, как и собаки, которых молодой почтальон считал своими естественными врагами. Но моральное удовлетворение от осознания того, что ты нужен людям, с лихвой компенсировало все эти недостатки. У Билодо было чувство, что он принимает участие в жизни квартала и играет в ней роль пусть и незаметную, зато необходимую. Разносить почту для него было важной миссией, которую он добросовестно выполнял, со знанием дела внося посильный вклад в поддержание порядка во Вселенной. И не поменялся бы местом ни с одним человеком в мире. Разве что с другим почтальоном.