Геннадий Прашкевич - Человек Чубайса

И предупредил:

– Не пугайтесь, когда увидите Колдуна. На Колдуне нет одежд, только татуировка. В роду Колдуна все дети сразу появляются на свет с татуировкой на теле.

Они сидели на прохладной террасе богатого ресторана в Дели, пили холодное китайское пиво и беседовали о простых вещах.

– Это все наш рынок. – утверждал Трубников, обводя глазами раскаленный солнцем город. – Вся Азия наш рынок. Вся Азия должна быть нашим рынком по определению. Пимы и зимние шапки, конечно, ввозить сюда нет смысла, но жратва и хлопковые сари индусам необходим. Рис, хлеб, картошка, – перечислил он. – Ты въезжай, Андрюха. Если их научить пить водку, можно ввозить много качественной водки. – Время от времени Трубников задумчиво поглаживал пальцами волшебный амулет-ладанку, висящую на шее. Когда пальцы ощущали приятную твердость тигрового костя, вшитого в ладанку, Трубников незаметно оглядывался на трех интеллигентных пожилых индусов в белых одеждах, заговорщически расположившихся за соседним столиком. Индусы выглядели озабоченными. Это потому, что они не догадываются , думал Трубников. Они живут в Индии, а не догадываются , что важные проблемы всегда следует решать кардинально. – Именно мы должны освоить Азию по настоящему, – продолжил он свою мысль. – Именно мы, Великая Россия, въезжаешь? Индусов, считай, миллиард. Гордая и терпеливая нация, но мы гораздо терпеливее. К тому же, голод не тетка. Ты видел детишек на улицах? Подкормку надо начинать с них, голодных легче сделать друзьями. Это не немцы.

Он оглядывался.

Под пальмой за круглым столиком смаковали китайское пиво вездесущие немцы в желтых пробковых шлемах и в белых рубашках. Над ними в перьях пальмы возились невидимые тропические птицы. Время от времени они мелко капали вниз, тогда немцы дружно восклицали: «Майн гот!» – но ни один не пытался отодвинуться в сторону. Только одна совсем молодая немка время от времени умоляюще вскидывала взгляд на странного человека в ярком малиновом костюме. Трубников, перехватив очередной взгляд, начинал сопеть, ворочаться и пускать слюну, как уже упоминавшаяся собака академика Павлова. Официанту, подававшему острое мясо, он рассеянно заметил:

– Я тебя где-то видел…

– Он подавал первое, – успокоил Трубникова Семин.

Трубников засопел еще сильнее, но, в конце концов, кивнул.

Теперь, когда волшебный амулет-ладанка был на нем, Трубников ничего не боялся и стопроцентно доверял Семину. Правда, он ни слова не сказал Семину о том, что несколько раз звонил из Дели в Энск. Ни слова не сказал о том, что его агенты по дешевке скупили все многочисленные долги крепкой прежде фирмы «Строинвестсервис». Ни слова не сказал о том, что Нюрка окончательно перебралась в Москву, а Иваныча-старшего со скандалом поперли из администрации, а что касается Иваныча-младшего, то после очередного запоя он угодил в психушку.

Ничего этого говорить Семину Трубников и не собирался.

– Ты въезжай, въезжай, – долбил он Семину. – Мы живем в эпоху перемен. Мне никакой Калашников ныне не страшен, но я не хочу, чтобы моих людей стреляли, как зайцев. Пусть все будут живые. Давай организуем настоящую охранную фирму, ты ее и возглавишь, у тебя опыт есть. Русский человек – универсальный человек. Он и с управлением государства справится и сам унитаз починит. Бросай свои поганые погонные метры. Создашь особую Службу безопасности, будет в городе хоть одна крепкая служба. Въезжай, тебе менты начнут отдавать честь. Будем много путешествовать.

– В инвалидном кресле?

– Какая разница? – Трубников снова погладил ладанку.

Хотя Колдун отдал волшебный амулет совсем бесплатно, путешествие в вечные леса Хилас обошлись Трубникову в немалые деньги. Напоминая об этом, шумно возились на пальме невидимые тропические птицы и немцы вскрикивали «Майн гот!», но не догадывались отодвинуться, а молодая немка достала, наконец, Трубникова. «Наверное, она хочет знать, как называются эти птицы», – сопя, предположил он. И, пуская слюну, спросил:

– Пушту, как называются эти птицы?

– Просто птицы, – c улыбкой ответил Пушта.

Он был горд: он сидел с белыми сахибами за одним столиком.

– Такого не может быть. У каждого живого существа должно быть название.

– Такова Индия.

– Нет, Пушта, – возразил Трубников. – Даже в Индии такого не может быть. Пойди и узнай название птиц.

Пушта послушно улыбнулся и ушел разыскивать хозяина ресторана.

Текла по раскаленной солнцем улице нескончаемая, непрерывная, как река времени, толпа. У этих людей, с ужасом подумал Трубников, тоже, наверное, как у индийских птиц, нет имен. Они просто родились и живут, как взвесь в зацветшей банке. Одни частицы садятся на дно, другие долго кружатся в жидкости. Действительно, Пушта прав, какой смысл давать имя каждой пылинке? Куда они идут? Зачем все это? Зачем зной, шум? Зачем рикши, зачем их голые черные пятки? Зачем раскрашенные фаэтоны и тележки, зачем расписанные краской мототакси? Зачем нелепый регулировщик в белых крагах?