Геннадий Прашкевич - Человек Чубайса

Нострадамус оказался черным, бородатым, неряшливым.

Он сильно походил на похмельного цыгана и с удовольствием сорвал с меня пятерку (зелеными). При этом всей собственной пятерней он копался в неряшливой бороде и зловеще бубнил:

«Найдешь, найдешь, хлопчик, машину… Рано или поздно, найдешь… Только я так скажу, не в машине счастье…»

«Это как понимать?» – удивился я.

«А так… – еще более зловеще намекнул Нострадамус. – Машину свою найдешь, но не в ней твое счастье, хлопчик… Можешь мне верить… – Доконал он меня этим своим хлопчиком и совсем уж неожиданным советом: – Плюнь на машину, девку старайся не потерять…»

«Какую еще девку? Когда это счастье заключалось в какой-то девке?»

«Тебе лучше знать».

«И это все, что ты можешь сообщить?»– возмутился я.

«Все, все, хлопчик».

«Тогда сука ты, а не Нострадамус!» – сказал я и на другой день (по наколке того же Воронова) отправился к гадалке.

Увидев меня, гадалка обрадовалась.

В городе ее, видимо, не сильно признавали, совсем из молодых была, поэтому на радостях она наговорила мне много хорошего, а главное, расчувствовавшись, совершенно конкретно и от всего сердца указала номер секции в частных гаражах, выстроившихся через квартал от кафе «Брассьюри». «Там найдешь свою ненаглядную, там стоит твоя фиолетовая! – прочувствованно повторяла она. Не помню, говорил ли я гадалке про редкий цвет „лэндровера“, наверное, говорил, иначе, как бы она о нем узнала? – Пойди, пойди на указанное место и возьми фиолетовую!»

Двое суток конкретный Толян и я выслеживали хозяина гаража. За это время я успел поверить в удачу. У джипа был редкостный цвет, гадалка его указала. Значит, петрушит в своем деле, падла, профессионалка, пронизывает внутренним взором стены и времена.

На третий день мы, наконец, застукали владельца:

– Твоя секция?

– Ну.

– Открывай по быстрому!

– Вы чего это?… – Мужик обалдел, оглянулся, но открыл.

В полупустом замусоренном гараже стоял на трех скатах совершенно раздолбанный старый «запор» сильно распространенного грязного цвета.

– Что это с твоей машиной? – распсиховался Толян (он был совершенно уверен, что по случаю большой удачи я прямо сегодня поведу его за свой счет в «Рыбы»).

– А что? – совсем испугался мужик.

– Да у нее горб!

– А что вам до нашей беды?

Короче, жизнь не простая штука.

Иногда подумаешь – горе, а на самом деле – воля Божья.

Я после этой ужасной накладки вообще решил бросить поиски, но через два дня мне позвонили. Как ни странно, позвонили на телефон «Брассьюри», куда я забежал выпить кофе. Значит, следили, падлы, хорошо знали, где я бываю. Это я сразу намотал на ус.

– Имеешь проблемы? – спросил незнакомый мужской голос. Спросил без наглости, с пониманием и я сразу насторожился:

– Ну?…

– С машиной?

– Ну…

– Редкого цвета?

– Ну…

– Хочешь вернуть?

– Ну!..

– Сделаем.

– А сколько хочешь?

– Да как обычно.

– А это сколько?

– Ну, скажем так, треть стоимости.

– По рукам, – подумав, согласился я. – Когда?

– Да хоть завтра. Можешь?

– Могу.

– Тогда завтра в обед деньги, а на другой день вечером машина.

– Ну, нет, – возразил я. – Ищи дураков! Завтра в обед деньги, завтра в обед и машина.

– Ты давай не дури, – жестко оборвал меня добрый человек. – Сам знаешь, машина неудачного окраса, можем и сжечь. Нам не жалко. Давно должен знать, что такие дела строятся на доверии.

– Ладно, – согласился я. – Делай, как говоришь.

– Вот так-то лучше, – согласился добрый человек. – Подъезжай завтра к зоопарку. Да один, один приезжай, без свидетелей. Предприятие у нас крепкое, реклама не нужна. Ровно в час сорок подбежит к тебе пацаненок. Случайный, сам понимаешь, трясти его нет смысла. Отдашь пацаненку зелень.

– А машина?

– Я тебе позвоню.

Некоторое время я злобно дергался, но какой выбор? – не было у меня выбора.

На другой день ровно в час сорок возле зоопарка подбежал ко мне подозрительный пацаненок. Из тех, кого за пару «сникерсов» можно подрядить на любое дело.

– Бери, засранец, – мрачно сплюнул я, передавая пацаненку сверток с валютой. – Вырастешь, в тюрьму сядешь.

И отправился к Косте Воронову, поговорить о своих сомнениях.

Я боялся, что весь день прохожу с мрачными мыслями, но с утра Филин отправил нас на уединенную пасеку. В лесу за городом много лет жил один дед, звали Серафимом. В свое время указанный дед немало потаскался по лагерям (по пятьдесят восьмой), потом, получив свободу, увлекся пчелами. Вырастил особую породу: злые как собаки, шустрые как воробьи – летали на ближайший рынок и отбирали мед у торговок. Настоящие мичуринские пчелы.