Анна Зегерс - Доверие

Рихард и Роберт должны были скоро уехать — в противоположных направлениях. Когда они торопливо и горячо друг с другом прощались, Вальдштейн уже сидел с книгой в руках.

Ему вдруг стало непонятно, как мог он терзаться мыслью, что грейльсгеймский дом закроют. Нет, нельзя закрыть дом, дом-школу, покуда — как вчера и сегодня — люди приходят к нему, своему учителю.

Пусть даже и не приходят! Достаточно, если в будущей трудной, может быть, совсем по-новому трудной жизни у них промелькнет мысль: разве Вальдштейн, когда я был совсем еще зеленым юнцом, не внушал мне, какого пути держаться?

Он чувствовал: двери его дома в книге Мельцера всегда будут стоять распахнутыми, чтобы тысячи молодых людей могли в него входить и выходить из него. Даже когда учителя Вальдштейна уже не будет среди живых, так же как Роберта и Рихарда и даже Томаса, самого из них молодого.

Сложный мир открывает перед нами новая книга Анны Зегерс. Тот, кто прочел «Седьмой крест» (1942), «Транзит» (1943), «Мертвые остаются молодыми» (1949), имел уже возможность убедиться в захватывающей силе своеобразного таланта писательницы, в ее удивительно верном осмыслении исторических событий, в ее тонком понимании психологии людей самого различного возраста и положения. Анна Зегерс всегда тяготела к постановке острых психологических проблем и решала их в своих произведениях зрело и мастерски, причем — и это для нас очень важно — решала их с позиции художника партийного, твердо верящего в торжество марксистско-ленинских идей.

Роман Зегерс «Решение», изданный в ГДР десять лет назад, поражает своей многоплановостью. Действие его разворачивается в США, Париже, Мексике, Западной Германии, Западном Берлине и главным образом в Германской Демократической Республике — на сталелитейном заводе, в вымышленном городе Коссине. Хронологически книга как бы продолжает грандиозную эпопею «Мертвые остаются молодыми». Писательница показывает нам много частных судеб, проявляя пристальный интерес к деталям личной жизни разных, даже «самых маленьких» людей. «Я стремлюсь выразить то, что побуждает одних помогать строительству социализма, а других тормозить его, — сказала Анна Зегерс в одном из своих выступлений. — Никто не может уклониться от четкого вопроса: с кем ты? Против кого ты? Именно это мне хотелось раскрыть на примере различных человеческих судеб».

Объемистый роман заканчивается лаконичной пометкой — «Конец первой части», и вот десять лет спустя Анна Зегерс познакомила нас со второй частью своего труда. «Доверие» и формально, и хронологически, и по существу является продолжением «Решения». В этих книгах Анна Зегерс впервые дает нам широко развернутое изображение новой действительности — первого немецкого социалистического государства. Мы видим, какие огромные трудности преодолевает молодое государство в своем развитии, но оно существует: мечта, во имя которой сражались герои «Седьмого креста» и других книг Анны Зегерс, воплотилась в живую реальность. В «Решении» и «Доверии» борьба идет уже не за право строить социализм, а против тех, кто мешает осуществить это отвоеванное право.

«Доверие» сохраняет размах и в выборе мест действия и в количестве персонажей. Романистка переносит нас в различные уголки земного шара, подчеркивая тем самым связь германской проблемы с основными вопросами современности. Персонажи романа в подавляющем большинстве тоже «знакомые все лица», лишь немногих из них мы не встречали в «Решении». Если прибавить к этому очевидное сходство структурных и композиционных особенностей, то станет бесспорным, что перед нами две части единого целого.

«Доверие» — произведение масштабное, достоверное в своих деталях, но чуждое даже намеку на фактографию. На эту особенность художественного метода Анны Зегерс первым указал известный немецкий критик Пауль Рилла, подчеркнув, что «книги Анны Зегерс, в которых чувствуется рука опытного историка, хотя и стремятся к документальной точности, но безгранично далеки от документального описательства». Сталелитейный завод в Коссине отнюдь не литературная кулиса, это конкретное, четко показанное производство; с ним связаны важнейшие вопросы, волнующие рабочих и руководителей завода. Именно здесь раскрываются характеры многих персонажей. Но писательница не склонна превратить свое повествование в «производственный роман» и посвящает читателя в технические детали лишь настолько, насколько это необходимо для создания впечатляющего художественного обобщения. Судьба завода, который был частной собственностью дельца Бентгейма и стал народным предприятием Германской Демократической Республики, в значительной мере определяет и судьбу работающих на нем людей. Люди труда — вот подлинный герой обеих книг; писательница то присматривается к ним в отдельности, то изображает их как массу. Огромный человеческий оркестр звучит в романе мощно и самостоятельно, а не подыгрывает блистательному солисту. Солиста в общепринятом смысле слова нет ни в «Решении», ни в «Доверии». Словно опытный дирижер, Анна Зегерс, смотря по обстоятельствам, заставляет солировать то одного, то другого, то третьего, подчиняя все вместе единому художественному целому. Но этот воображаемый оркестр не обезличен. Умение романистки присматриваться к «маленьким людям» позволило ей мастерски выписать каждого в отдельности. Литературных схем в романе нет; многообразна жизнь — многообразны и люди, в ней участвующие, в каждом есть что-то индивидуальное, примечательное.