Геннадий Прашкевич - Пожить в тени баобабов

Николай Петрович опустился на стул и с некоторым подозрением посмотрел на Валентина:

– Надеюсь, ты не думаешь, что нынешний беспредел, как это принято сейчас говорит, случаен?… Вот уж нет!.. Что нет, то нет, Валентин Борисыч… Весь этот так называемый беспредел спланирован и санкционирован очень умными людьми. Известно ведь, в мутной водице… Шум, гам, забастовки, митинги, вопли на всю планету – все, блядь, напрочь перестроить, все!.. Но пока, Валентин Борисыч, герои и мечтатели, как всегда, рвали глотки на митингах и баррикадах, умные люди незаметно, но верно уже делали Дело. Это там не приватизация по дешевке совминовских дач, это там не холодильники по двадцать восемь рублей штука, это, Валентин Борисыч, твердая валюта, прежде всего, и это, Валентин Борисыч, недвижимость! У умных людей, Валентин Борисыч, которые загодя начали скупать доллары, сейчас этих долларов, как у дурака махорки. И лежат они, эти доллары, в хороших, в надежных, в работающих местах, а не в чулках и не в семейных матрасах. У нас уже сейчас есть люди, которые запросто могут купить на корню весь город трех революций, вместе с Эрмитажем, вместе с Медным всадником, с «Авророй» и с решеткой Летнего сада. Именно эти люди, и только они, являются самыми надежными гарантами будущего! Именно они могут обустроить страну, а не какие-то там мечтатели.

Николай Петрович торжествующе поднял палец:

– Ну, а мечтатели… Что ж, мечтатели… Со временем мечтатели, сам знаешь, отсеиваются… Таковы законы истории, и мораль из этого только одна: делая хорошо себе, делаешь хорошо народу! Нам ведь всем жить с нашим народом, именно с нашим народом, а не с какими-то там инопланетянами. Ты только вдумайся в это, это же действительно наш народ! Наш собственный! Твой братец Серега почти понял это, но вот какая-то червоточинка… Ну, не знаю… Упрямые вы, Кудимовы… Не о Деле думаете…

Николай Петрович усмехнулся:

– А ты говоришь – крематорий! Да меня хоть в гальюн направь, я везде буду на месте. Я везде буду служить Делу. Честно и преданно.

– Убивая? – хмуро спросил Валентин.

– Работая.

– Ты убил Серегу?

– Серегу жадность убила.

Николай Петрович вновь усмехнулся:

– Ты сильно не волнуйся, Валентин Борисыч. Мне лишней урны не жалко. Урна много места не занимает, мы тебя с Серегой похороним в одной могилке. Не люди мы, что ли? Любили братаны друг друга при жизни, пусть и после смерти лежат вместе. Это вот Игорька, – он нехорошо покосился в стороны стеллажей, – это вот Игорька нисколько не жаль. Мы Игорька развеем по ветру. Подвел, паскудник! Дважды подвел!

– Он же на тебя работал.

– Он оружие оставил на поле боя, – напыщенно возразил Николай Петрович, поднимаясь.

Валентин засмеялся.

– Ты что? – изумился Николай Петрович. – Ты что, сочувствуешь этому придурку? Вот уж бык! Вот уж как туп! Ведь Игорек ходил в гостиницу шлепнуть тебя!

Изумленно оглядываясь, как бы себе не веря, Николай Петрович подошел к тяжелой металлической двери.

– Нет, плох ты, Валентин Борисыч. Я теперь за твою жизнь не дам и ломаного гроша. Прощения, правда, перед тобой не прошу, поскольку ты попал сюда не по моей вине. Сам пришел. А раз сам пришел, сам и отдувайся. Жалко, что не нашел ты настоящего места в жизни. Мышц твоих жалко, много мог сделать. Но бык ведь… Бык…

Николай Петрович и в кабинет к себе поднялся, все так же повторяя недоуменно:

– Бык… Ну, бык…

– Вы мне, Николай Петрович? – подняла голову белокурая секретарша, разбиравшая бумаги на его столе.

– Нет, Верочка, это я себе… Вот сколько живу, никак не могу понять одной вещи.

– Да ну! – не поверила блонда. – Вы, и понять не можете?

– Всякое бывает… Даже такое бывает… – покачал головой Николай Петрович. – Ну, ладно… На сегодня все… Я сейчас, Верочка, уеду в мэрию, а из мэрии прямо домой… Мне больше не звонить ни по какому поводу… Вечером я на паром и на службе уже не появлюсь… Поняла? На сегодня никаких звонков. Для всех я уже уехал.

Постоял, глядя на опечаленную секретаршу:

– Не расстраивайся, Верочка. Я должен уехать. У нас напряженка возникла в Германии. Там Сема Уткин помер. Пил, пил, балбес, и умер. А мы, значит, отдувайся. Потому и не беру тебя. У нас с тобой все впереди. Ох, впереди, Верочка, дай только закончить дела. Мы с тобой еще прокатимся. И не только в Германию. Пока же, Верочка, в данный конкретный момент ты мне нужна здесь, в конторе. Я на тебя, Верочка, вот как полагаюсь!

Смягчился:

– Привезти чего?