Геннадий Прашкевич - Противогазы для Саддама

– А ты на него уже ответил, – кивнул Валентин. – В твой истории не хватает только одной детали…

– Это какой?

– Крепкого пинка под зад.

– Пинка? – удивился Сергей.

Но до него тут же дошло:

– А что? Ты прав. Такой пинок был. Я ведь с кафедры ушел не совсем по собственному желанию. Скорее, по прозрачному намеку своего профессора. Никак он не мог понять, почему я, как все другие его сотрудники, не прошу повышения заработной платы. А мне зачем это было? – рассмеялся Сергей. – Я к тому времени создал кооператив, в котором получал раза в три больше, чем мой профессор, и на работу приезжал в классной тачке. Ну, перешел на другой факультет, чтобы не мучить хорошего человека неразрешимыми вопросами, а потом, когда разница в заработке в институте и в кооперативе стала превышать разумное, бросил и институт.

– Но там ты был ученым!

– Скорее, считался.

– Пусть даже считался. Разве не тянет тебя назад?

– Раньше тянуло…

Вокруг тебя шумят дела… Бегут твои года…

Валентин рассмеялся.

– Ты чего? – удивился Сергей.

– Судя по указателю, скоро будем проезжать Эммаус. Когда-то здесь жил один мой знакомый перец. Его из Конторы уволили сразу после путча, что-то он там не так сделал, не так, как надо отреагировал. Я с ним познакомился еще в школе… Не думаю, что увольнение его расстроило, сам хотел уйти на вольные хлеба, только до перестройки такая инициатива не сильно поощрялась. Она, правда, не поощрялась и при Горбачеве… Для начала устроился этот перец охранять склад с взрывчаткой. Не в Москве, конечно, и не под Эммаусом. Склад находился в тундре. Вахтовая команда летала туда самолетом. Удобно. Отпашешь в тундре полмесяца, потом столько же отдыхаешь. Моего перца это очень устраивало. В дни отдыха он успевал прокручивать в Москве десятки других своих дел, а потом, так сказать, улетал на побывку в тундру.

– Комары, небось, мучили?

– Не думаю. По крайней мере, не жаловался. Жалобы были другого рода, чаще всего на нехватку спиртного. Того количества, которое каждый прихватывал с собой, а на вахте работало три человека, надолго не хватало. Потом сиди и слушай кукование пожилой кукушки. Так вот однажды в июле, когда даже в тундре тепло, перец из Эммауса извлек из рюкзака литровую бутыль спирта: «Ну, гуляем, братва! Я последний раз с вами». – «Увольняешься?» – «Напрочь!» Вахтовики народ добрый, обрадовались, а самый умный похлопал себя по колену: «Как так? Спирт и под тушенку?» – «Можно под макароны», – скромно заметил третий. – «Нет, – отрезал умный. – К спирту только свежатинка!» – «О чем это ты?» – «А сейчас увидите!» – умный отметил ногтем уровень спирта в бутылке (на то он и умный) и бросился на склад. Перец из Эммауса переглянулся со скромным напарником: что можно найти в складе, кроме тола, тротила и динамита? – но умный уже выскочил обратно с добычей. «Вот! – торжествующе орал он. – Я его три вахты прикармливал! Ишь, глазастый фраер! Пора возвращать долги!» В правой руке умный держал за ноги крупного филина. Тот крутил огромными глазами, ничего не видел, злился и дергался. «Я три вахты его прикармливал! – торжествующе вопил умный. – Ну, как? Годится?» Перец из Эммауса и его напарник переглянулись и дружно кивнули. «Только резать филина придется вам, – заявил умный. – Он для меня как друг. У меня на него рука не поднимется».

Валентин засмеялся:

– Ну, так и оказалось, что рука на филина ни у кого не поднялась. А свежатинки очень хочется. И спирт выдыхается. Тогда бросился умный снова на склад и вынес детонатор и кусок бикфордова шнура. «Этого добра у нас навалом, пусть у нас филин побудет как бы взрывником. Молодым, неопытным…» – И нехорошо намекнул: – «Опасная профессия!» Потом намотал на ногу филина бикфордов шнур, надежно прикрепил детонатор и подбросил птицу в вечернее небо. «Летите, голуби! Летите!» Все задрали головы, чтобы посмотреть, как долбанет в воздухе филина-взрывника, а он оказался вовсе не дурак – моргнул молча и юркнул в раскрытую дверь склада.

Сергей заинтересованно взглянул на Валентина:

– Ну?

– А что ну? Дальше все просто, – засмеялся Валентин. – Филин привык к своему складу. Он действительно давно считал его своим. Известно, мой дом – моя крепость. Вот филин и считал склад своей крепостью. И против врагов, и против друзей. Устроился на ящиках с динамитом, встряхнулся. Он давно облюбовал именно эти ящики и считал их своим исконным гнездовьем. Если уж погибать, решил, так в исконном гнездовье.