Юрий Поляков - Гипсовый трубач, или конец фильма

– А почему тут телевидение? - не ответив, спросил правнук.

– Это Дмитрий Антонович вызвал! - с готовностью объяснил Ян Казимирович.

– Зачем?

– Кешенька, я же тебе рассказывал, - заволновался старичок, - у нас хотят отобрать «Ипокренино»!

– Кто?

– Ибрагимбыков! Ты забыл?

– Ах, да! Вспомнил… Но ведь это невозможно!

– К сожалению, возможно, Иннокентий! - возразил Жарынин.

– Но ведь это Дом ветеранов!

– Подумаешь, Дом ветеранов! Оборонные заводы захватывают, - наддал режиссер.

– Странно, что рейдеры еще до атомных станций не добрались! - вставил Кокотов, гордясь сказанным.

– А вы думаете, телевидение поможет? - усомнился Иннокентий.

– А вы думаете, нет? - недоверчивость юриста фирмы «Дохман и Грохман» явно раздражала Жарынина.

– Надо привлечь общественное мнение! - воскликнул Кокотов.

– Лучше привлечь к уголовной ответственности этого… Как ты сказал, дедушка?

– Ибрагимбыкова.

– Вот-вот… его! А телевидение - бесполезно.

– Матка боска! - всплеснул руками Ян Казимирович. - Вот времена! Раньше - печать была огромной силой! Помню, после моего фельетона в «Правде» «Нет ситца - возьмите ситечко!» Лаврентий Павлович посадил всю коллегию Министерства торговли. Всех до единого! А сейчас? Беззаконное время!

– Почему беззаконное? Будет суд… Наймите хорошего юриста!

– Вы что, Иннокентий, не знаете наших судов? - возмутился Жарынин. - Там, если проплатить, женщине дадут срок за мужеложество!

– Сказано, конечно, смешно, но вы сильно преувеличиваете! Все не так трагично, - возразил правнук.

Как раз в этот момент к зданию лихо подрулил большой серебристый джип. Первой из него выпорхнула юная длинноногая блондинка с мелкими и влажными, словно прямо из-под душа, светлыми кудряшками. Ее коротенькая юбка заканчивалась как раз там, откуда начинается вызов общественной морали. Старички ветхо крякнули, с грустью вспомнив каждый о своем. Старушки посмотрели на одноприютников с осуждением и закручинились о невозможном. Следом выгрузилась полная дама средних лет, вся затянутая в черный кожаный костюм, точно авиатор начала прошлого века. Это сходство дополняли похожий на шлем парик и большие темные очки, поднятые на лоб. Она осмотрелась и разрешающе кивнула: только после этого показался Имоверов - рослый, атлетически сложенный парень с движениями усталой балерины. Одет он был в бирюзовый пиджак и пеструю шелковую рубашку с распахнутым воротом. Телезнаменитость осмотрелась, шумно вдохнула ипокренинский воздух и произнесла, томно растягивая слова:

– И эту красоту хотят отнять! Ну, мы им сейчас покажем!

Между тем водитель джипа вынул из багажника складные стул и столик. Разложил их. На стул тут же уселся Имоверов, а на столик влажная блондинка определила гримерный чемоданчик. Ведущий откинулся, как в парикмахерской, а она, взяв кусочек губки, начала осторожно накладывать тон. Кожаная дама, видимо, редакторша, не теряя времени, достала из сумочки исписанные странички, присела на корточки и принялась читать заготовленный текст, почти вставив свои артикулирующие губы в ухо звезде.

Из-за колонны высунулся Огуревич и жалобно поманил Кокотова.

– Передайте Дмитрию Антоновичу! Пусть не рассказывает о том, как мы вкладывали деньги в «чемадурики»! - попросил он, держась за живот.

– Передам!

– И пусть обязательно скажет, что у нас живет двадцать народных артистов. Хорошо?

– Хорошо.

– Вы думаете, телевидение нам поможет?

– Конечно!

– Когда это все закончится?! - всхлипнул Огуревич, исчезая.

А Кокотов вдруг задумался о том, что же будут воровать друг у друга люди, когда преобразятся в корпускулярно-волновое состояние? Видимо, найдут - что…

Тем временем загримированный Имоверов встал со стула. Влажная блондинка, уложив его русые волосы, теперь поправляла ему пиджак и ворот рубашки, а кожаная дама дошептывала текст, но вдруг лицо знаменитости исказилось обидой, он замотал головой, что-то сердито буркнул гримерше, вытряхнул губы редакторши из своего уха и скрылся в джипе, хлопнув дверцей. Оператор в сердцах сплюнул и погладил камеру, словно пулеметчик, уговаривающий сам себя потерпеть, погодить со стрельбой, пока враг не подойдет поближе. Престарелая общественность заволновалась. Даже опытный Жарынин нехорошо нахмурился и достал из кармана мобильник.

Но кожаная дама, чтобы всех успокоить, подняла руку и громко объявила:

– Не волнуйтесь! Сейчас начнем съемку! Кто будет говорить?