Александр Окунь - Ученик аптекаря

Женщина отошла к столу, кинула сигарету в пепельницу и тут же прикурила новую.

— Молчишь? — Она повернулась к Аптекарю. — Действительно, сказать-то тебе нечего. Все это, — она сделала широкий жест рукой, — твое заведение, твоя забота о людях, твои друзья и все твои слова — все ложь. — Она судорожно затянулась. — Скажи, ты хоть раз любил, Аптекарь? Нет, я не говорю про твои приключения и про обожающих тебя дамочек. Ты хоть раз чем-нибудь пожертвовал ради любви? Нет. Потому что боялся. Боялся за свое спокойствие, за свой уют, за свое благополучие. Ты — трус, Аптекарь. И все твои исследования, они тоже от страха. Ты боишься смерти и поэтому боишься любви. Потому что и то и другое — это абсолют, а твой мир, — презрительно усмехнулась она, — это мир умеренности.

— Я живу в мире, — тихо сказал Аптекарь, — таком, каков он есть, исполненном страхов, болей, компромиссов, обыденности, в мире малых дел. Ты осуждаешь страх? Нет ничего более человеческого, чем испытывать страх. Это не стыдно. Я готов, хоть мне и не верится, допустить, что тебе страх неведом. Но происходит это оттого, что ты живешь в виртуальном мире, где все — фикция, зато с заглавной буквы: Любовь, Смерть, Страдание, Страх. Но чудо жизни заключается в том, что любовь, страх, смерть, страдание — все это рассеяно в повседневности. Это не концентрат, а капли, без которых напиток, который мы называем жизнью, будет бессмысленным и ненужным. В коктейле этом иногда больше того или другого, впрочем, — он махнул рукой, — зачем я тебе это говорю? Разве ты поймешь, что любовь воплощается в повседневных, незаметных, мелких поступках, что она — не снег на вершинах гор, а песок, из которого время строит горы. Ты говоришь о любви… Без любви человек умирает, потому что любовь — это горючее жизни. Но ты путаешь любовь с желанием и страстью. С ними ты хорошо знакома, и не случайно. Страсть и смерть — близкие подруги, а в смерти ты большой специалист. Ты увечишь, калечишь, убиваешь всех, кто к тебе приближается. Чем ближе к тебе человек, тем вернее его конец. Бедняга Оскар — случайная жертва. А твой отец, твой сын…

— Замолчи, Аптекарь! — Тело женщины напряглось, и вся она вдруг стала похожа на опасного дикого зверя, изготовившегося к прыжку. — Ты знаешь, что за него я свою жизнь отдам!

— Конечно отдашь. — Они опять стояли почти вплотную, вцепившись друг в друга глазами. — Только не за него. За себя. Ты не сына любишь. Ты всегда и во всем любишь только самое себя. Именно поэтому ты сделала все, чтобы он, подобно беспомощной марионетке, оставался в полной зависимости от тебя, чтобы стал не самоценным человеком, а пустышкой — пустым пространством, где комфортно располагается твое эго. Тебе не сын нужен, а двойник. Дублер. Клон. Все эти годы ты только и делала, что кастрировала бедного парня. Посмотри, во что ты его превратила: в раба, неспособного к бунту, в труса, неспособного к поступку. Господи! Да он даже в сортир без разрешения сходить не может. Его беспомощность — залог твоего существования. И ты еще говоришь о любви… Существует только один человек, которого ты любишь, — тот, на которого ты смотришь в зеркало.

Аптекарь повернулся к женщине спиной, подошел к столу и взял в руки ящик.

— Аптекарь…

Аптекарь повернул голову.

— Аптекарь, — ее голос был тихим, почти умоляющим, — отдай мне книгу, Аптекарь. Зачем она тебе?

— Ты все равно в ней ничего не поймешь.

Женщина медленно обвела взглядом зал: разбитые банки, разбросанные книги, лужи спирта на полу. Только сейчас она осознала, что кроме нее и Аптекаря в зале находятся еще двое: Анри у выхода во двор и Елена на галерее, которые, застыв, безмолвно, словно зрители в театре, наблюдали за тем, что происходит на авансцене.

— Аптекарь… Я ведь не для себя прошу.

— Уходи, — не поворачиваясь, бросил Аптекарь.

Голова женщины, словно от удара, дернулась вбок. Несколько мгновений она стояла, не сводя глаз с Аптекаря, потом очень медленно подошла к столу, взяла сигарету, щелкнула зажигалкой, затянулась и жестом, одновременно безразличным, небрежным и безнадежным, отшвырнула сигарету. Прочертив плавную высокую дугу, та упала в лужу спирта. Пламя вспыхнуло мгновенно. Оно разлилось по полу, побежало по бамбуковым этажеркам, створкам шкафов, книгам. Окаменевший Аптекарь смотрел, как огонь взбирается вверх по резным колоннкам галереи. Ища выход, он оглянулся по сторонам, потом, подняв голову, увидел искаженное страхом лицо Елены. Тень облегчения скользнула по его лицу. Он схватил ящик и резким движением швырнул его вверх. Ящик, пролетев мимо головы Елены, стукнулся в стену и упал на уже начавший дымиться пол.