Дмитрий Шишкин - Возвращение красоты

Через год, в самое мутное время, когда крымская братва пустилась во все тяжкие, посадили за наркотики брата Индейца, и он, чтобы хоть как-то протянуть, стал сдавать одну из комнат какому-то гражданину с гражданкой. А гражданин оказался с изюминкой — мент, да еще и ушлый, и в комнатке ему как-то очень быстро стало тесно…

Словом, Индеец исчез. Просто был человек — и не стало, а на нет, как известно, и суда нет. И как-то оч-чень естественно хозяином двухкомнатной квартиры стал гражданин, который с гражданкой… В общем-то, вот и все… Хотя нет.

Как-то лет через восемь после этих событий я выходил после вечерней службы из храма. И вдруг навстречу мне идет — Индеец! Он посмотрел на меня с радостным, светлым лицом, но ничего не сказал, даже не кивнул, а просто вошел в храм. А я так опешил, что в первую секунду замешкался, а в следующий миг его уже невозможно было отыскать в толпе. Тогда я стал у церковных ворот, прямо напротив дверей, и принялся ждать, пока из храма выйдут все люди. Остальные двери были заперты. Долго я ждал, не менее получаса. Вышли все… кроме Индейца. Сторож торопливо, поругивая прихожан, затворил большие дубовые двери, я еще постоял немного, а потом развернулся и пошел домой. Индеец исчез, и это было так же верно, как то, что это был именно он…

Есть вещи, которые знаешь наверняка, но не умом, а сердцем. Вот так же точно и я знаю, что это была наша последняя встреча с Индейцем на этом свете. Разве что, может быть, «там» Господь приведет когда-нибудь свидеться.

А грибы…

Только недавно я узнал, что мы с Индейцем собрали невиданный урожай одного из самых редких и благородных в Крыму грибов — белого горного.

Для меня удивительно было когда-то узнать исконное значение слова «грех». Оказывается, это не просто проступок, безобразие; не нарушение чужого и как бы необязательного требования, а… промах. Причем всегда личный, досадный и обрекающий самого же «промахнувшегося» на страдание. На страдание тем большее, чем более высока пусть даже неосознанная, но необходимая, высшая Цель.

Сколько было в моей мангупской жизни самых разных историй, случаев, так или иначе связанных с наркотиками, и вот теперь, когда я попытался собрать их вместе, все они как на подбор оказались примерами промаха, ошибки… в лучшем случае пустой, досадной, а в худшем — трагической. Что не история, то обман… Всегда обман, ошибка и промах…

Это было весной, и, должно быть, достаточно ранней, потому что на Мангупе обитала блаженнейшая тишина. Граница Города и сейчас еще обозначена в лесу, на подъеме, развалинами стены циклопической кладки. Вот когда ползешь уже из последних сил и видишь, что замаячила за деревьями стена, — значит, недолго тебе осталось мучаться. Не то чтобы совсем… а в смысле подъема. За стеной начинается древнее караимское кладбище, потом еще надо немного пробраться через заросли крапивы, и там уже слышно журчание родника, а это песня победы и счастья — конец подъема! Но я о стене. Влево от тропы она сохранилась и даже, внушительно громоздясь, взбирается в гору до самых скал. Так вот, если идти вдоль этой самой стены, то дойдешь до древней калитки. За калиткой окажется пыльная, вытянутая вдоль скалы площадка, а в самой скале — пещеры, и даже в одном месте в три этажа. Есть здесь и маленький закопченный храм с нишей для мощей, вырубленной в стене. Это остатки северного монастыря, или, как его называют босяки, «монастыря на Женском». «На Женском» — означает, что расположен монастырь недалеко от Женского родника — первого, в котором омывается обычно утомившийся, потный турист.

На Мангупе два полноводных источника: Женский и Мужской. Какой-нибудь бродяга в мистических отсветах костра вам обязательно расскажет, что в Женском вода мягкая, она жалеет и лечит, а в Мужском, наоборот, — жесткая, она обличает и дает силу воину… Отнесемся к этому поверью с почтением, но приведем и другую, более прозаическую, но не менее убедительную версию. Женский родник представляет собой длинное корыто, а мужской — торчащую из скалы трубу. Вот и все. Отсюда и названия. Но в общем-то — выбирайте версию сами. Это не суть.

Я не помню сейчас, при каких обстоятельствах я забрался тогда в монастырь на Женском, но забрался-таки и встретил человека, с которым как-то сразу нашел общий язык. Мы разговорились о чем-то увлекательном и пошли, разговаривая, и шли, пока не оказались на плато и где-то уже вдали от всех, причем в кромешной темноте, потому что как-то незаметно наступила ночь. Тогда мой новый знакомый достал из-за пазухи армейскую ракетницу и пальнул в небо. Красная ракета взвилась над Мангупом, и он огласился радостными, восторженными воплями.