Владимир Царицын - Его турецкий роман

- Тс-с-с. Все хорошо. Я люблю тебя, Наденька.

Надя глубоко вздохнула и успокоилась.

Вот так роман у него получился! Турецкий роман с продолжением.

Пругов не понимал, как это могло произойти. Роман романом, но любовь… Да, он полюбил. Глубоко и искренне. Иней, покрывающий его душу растаял и превратился в нежность. Странно. Все было очень странно. С самого первого дня их знакомства. Надежда совершенно не соответствовала представлениям Пругова о женщине, которую он мог полюбить, если теоретически предположить, что он вообще способен на любовь. Вначале он принял ее за этакую блондинку, и совершенно неважно, что волосы у Нади были темно-русыми, она показалась Пругову блондинкой по своей сути. Недалекая и простая, годящаяся только для короткого романа. Тем для умных разговоров не прослеживалось.

Пругову было совершенно понятно, что в ее голове если и не совсем пусто, то мысли, которые там имеются, в любом случае ему не интересны. Поматросить и бросить, решил он. Доставить дамочке плотское удовольствие и получить его самому. Реализовать запланированный "Турецкий роман". Однако все получилось не так.

Сначала своим непонятным внутренним сопротивлением, потом своей странностью и загадочностью Надежда, специально того не добиваясь, разрушила все его представления о ней. Что-то проснулось в груди

Пругова. И зазвучало. Что-то очень знакомое, но изрядно забытое. Как весенняя капель. Но не та, что вспоминается в зимнюю лютую стужу, а та, которую ты слышал когда-то очень давно, в молодости. В молодости все слышится и видится по-другому. В груди Пругова звучала весенняя капель его молодости. Наверное, это его замерзшая душа оттаивала. А потом он понял, что хочет постоянно видеть Надежду рядом с собой и говорить с ней все равно о чем. Ему было интересно говорить с ней.

Ее невежество казалось ему милым, а необычные и неожиданные суждения заставляли задумываться. Узнав Надежду ближе, Пругов стал ее понимать. Странность ее суждений объяснялась легко - той жизнью, которой она жила. Вспомнилось почему-то: "она его за муки полюбила…". Нет, это у Шекспира. А у них наоборот. Не она, а он.

Он ее за муки полюбил…Он ее полюбил за муки? Нет. Не за муки.

Так все было бы слишком просто. И скучно. И вообще, любовь из сострадания - не любовь. Шекспир - гений, ему можно простить заблуждения. Хотя, вполне возможно, что Шекспир так и не считал, просто слово легло.

Будильник пропел свою утреннюю песню. Пругов нажал "ОК" и посмотрел на Надю; она не слышала песни будильника, безмятежно посапывала. Пругов прикоснулся губами к ее уху. Надя улыбнулась во сне, или ему просто захотелось снова увидеть ее улыбку, и он ее увидел.

"Господи! - подумал он. - Я счастлив. Я люблю. Я действительно люблю, и мне даже кажется, что это в первый раз. Все, что было раньше - ничего не значит. Мне впервые так хорошо. Впервые за много лет? Нет, мне так хорошо впервые…".

Они проспали.

Пругов проснулся от того, что Надя трясла его за плечо.

- Андрюша, Андрюша…, Андрей! Ну, просыпайся же! Пругов!

- Ну, зачем? - капризно отозвался он, нехотя выбираясь из паутины сна. - Зачем ты меня разбудила? Я смотрел такой сон. Там была ты…

- Пругов, мы проспали.

- Почему?…

- Наверное, твой будильник не звонил.

- Почему ты называешь меня Пруговым?

- Хорошо. Костров, мы проспали.

- Почему по фамилии?

- Потому что ты ничего не соображаешь.

- Да? - Пругов попытался уловить связь между своими мыслительными способностями и тем фактом, что Надежда называет его по фамилии, и не смог. - А который час?

- Пять минут девятого!

- Ох! Ни фига себе! Это ты виновата, а не будильник. Он звонил, но ты меня так ухайдакала этой ночью, что я случайно уснул. Я спал и видел тебя во сне. Ты была такая…, такая…

- Андрюшенька, мы проспали, мы опоздали. Вова Коваленко уехал без нас.

- Не думаю. - Пругов сбросил с себя простыню, намереваясь подняться. Надя смущенно отвела глаза в сторону. Он вдруг вспомнил, что обещал ей кое-что сказать и, обняв ее, нежно прошептал на ухо: -

Ты - мое счастье! Я люблю тебя до беспамятства! Наденька, будь моей женой. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Так же счастлива, как счастлив я.

Он чувствовал, что волна его желания превращается в цунами и что нет сил бороться с ней. Бессмысленно бороться с цунами. И такое же страстное желание он прочел в синих глазах любимой. "Я согласна!", сказала Надя и впилась губами в его губы. Как оказалось, ее цунами было ни чуть не слабее, чем его. Они обрели способность мыслить только минут через двадцать.