Виктор Левашов - Сочинить детективчик

— Сорок лет, холостяк. Обстоятельный, не урод. Неплохая добыча для незамужних женщин, — заметил Леонтьев.

— А я о чем? — оживился Паша. — Мать его этим достает. Она на пенсии, в прошлом учительница. Все хочет женить его на племяннице соседки. Пристает: давай пригласим в гости, познакомитесь. Он отнекивается. Наконец сдается: зови. Мать обрадовалась, убегает к соседке. Приходит озадаченная, племянница наотрез отказалась: идите вы со своим Гошей. Мартынов говорит: «Да? Мне начинает нравиться эта женщина». Ничего сценка?

— Хорошо, — одобрил Леонтьев. — Но она вне сюжета. Не пойдет.

— Я придумал, как ее ввести в сюжет. У нас глава, в которой Мартынов разговаривает с Авдеевым в прокуратуре, перегружена деталями. Две рюмки, отпечатки пальцев на «Таурусе». Можно эти подробности перенести. Мартынов взял папку с делом домой, вечером изучает документы. Параллельно — мать. Годится?

— Паша, ты делаешь успехи. Если так и дальше пойдет, очень скоро твое ученичество кончится. Честно скажу, мне будет тебя не хватать.

— Валерий Николаевич, что с вами? — изумился Паша. — Вам меня похвалить — как соляной кислоты напиться!

— Это тебе кажется, — возразил Леонтьев. — Я строг, но справедлив. Знаешь, как говорят в армии? Трудно в ученье, легко в гробу…

«Разговор с Надеждой Григорьевной, матерью Егорычева, не прибавил почти ничего к тому, что Мартынов знал и о чем догадывался. Домашний мальчик, послушный, мечтательный. Любил рисовать. После школы поступил в художественное училище. Не окончил, бросил. В шестнадцать лет остался без отца. Отец был шофером-дальнобойщиком в российско-голландской фирме, погиб в аварии. Фирма выплатила страховку, большую, она помогла пережить самые трудные годы, когда в поликлинике, где Надежда Григорьевна работала медсестрой, по полгода не платили зарплату. Половину страховки пришлось отдать за то, чтобы сына не забрали в армию.

— Дали взятку в военкомате? — уточнил Мартынов.

— Нет, в психбольнице, опытные люди подсказали. Диагноз поставили: „Шизофрения малопрогредиентная с аффективными психопатологическими расстройствами“. Но вы не думайте, он был совершенно нормальный, — заверила Надежда Григорьевна. — Я с ужасом представляла, что с ним могут сделать в армии. Эта дедовщина, о ней столько разговоров. А теперь думаю: может, неправильно? Может, пусть бы послужил, и ничего бы не было? Как вы считаете?

— Что сейчас гадать, — неопределенно отозвался Мартынов. — Что сделано, то сделано.

— И надо же так, чтобы это случилось, когда все стало налаживаться. Его долго не признавали. Но он верил в себя. И вот — признали. Вы знаете, что две его картины купила галерея Гельмана? Заплатили много — три с половиной тысячи долларов. Он, правда, смеялся: разве это много? Будут платить и по десять тысяч, и по пятьдесят. Привез мне пятьсот долларов. Я говорю: не надо, тебе нужней, мне и зарплаты хватает, нам сейчас прибавили. Нет, говорит, возьми, пригодятся. Вот и пригодились… на похороны.

— Когда это было? — спросил Мартынов. — Когда у него купили картины?

— Да примерно за месяц… Господи, я до сих пор не могу поверить, что это случилось!..

Кто-то всунулся в комнату:

— Надежда Григорьевна, автобус пришел.

— Иду-иду. Вы проводите Костю?

— Да, конечно.

Мартынов согласился не только потому, что трудно было отказать в просьбе матери, одеревеневшей от горя. Среди людей, сидевших у гроба, он заметил молодую женщину, эффектную красоту которой траур только подчеркивал. Это была известная дорогая проститутка Анжела, по паспорту Ольга. Что ее связывало с Егорычевым? Это не мешало выяснить. Он спустился к машине, подождал, пока погрузят гроб и сядут провожающие, и пристроился за похоронным автобусом.

Анжела-Ольга попала в поле зрения „полиции нравов“ года три назад, когда МУР занимался „клофелинщицами“, орудующими в гостинице „Украина“. Действовали они по отработанной схеме: через сутенера или сами знакомились в ресторане с солидными клиентами, по большей части предпринимателями из Киева, которые были не прочь развлечься с хорошенькими москвичками, поднимались в номер. Улучив момент, подсыпали в шампанское клофелин, лекарство для гипертоников, понижающее давление. Когда клиенты после любовных забав погружались в глубокий сон, чистили их бумажники, оставляя немного денег на билет до Киева, и исчезали. В милицию клиенты, как правило, не обращались из опасения, что информация об их развлечениях дойдет до жен. Обматерив клятых москалей, возвращались домой, на этом все и заканчивалось. Но однажды то ли с клофелином перестарались, то ли сердце оказалось слабое, но клиент не проснулся.