Николай Райвич - Избранное

Выходя из магазина, мы столкнулись со стариком потёртого вида.

— Ребят! — старик схватил меня за рукав. — Помогите! Чуть-чуть не хватает!..

— А пошёл ты! — сказал я, отталкивая старика, и вдруг обомлел. И молодой я тоже. И старый я.

— Ну что ж, — сказал я, понемногу приходя в себя, — пойдём, у нас есть.

Закуси только нет.

— Да чёрт с ней, с закусью, — сказал старый я.

Мы не поехали в общагу, а расположились на ящиках во дворике возле церкви.

— Я пишу поэму… — сказал молодой я.

— Помолчи, — сказал старый я.

Чуть позже он сказал:

— Мы сидим как отец, сын и Святой Дух…

— Аминь, — сказал я, и дальше мы пили молча.

Расскажу вам о мёртвом городе. Когда-то это был оживлённый торговый город. Но в одну прекрасную ночь все его жители исчезли.

Сто тысяч жителей. С тех пор это мёртвый город. Даже звери и птицы обходят его стороной. Только одна мрачная старуха бродит с фонарём по ночным улицам.

— Где же люди? — спрашиваю я у старухи.

— Какие ещё люди? — шамкает старуха.

— Но ведь были же люди!

— Были да сплыли! — хохочет старуха.

Она хохочет всё громче, и от её хохота поднимается вьюга и разбиваются окна в домах…

Вот я сижу, как паук, плету свою паутину. Вдруг — грохот, звон, влетает розовое фламинго.

— Это ещё что за шутки?! — я высовываюсь в окно.

Улицы пусты, четыре часа утра.

Окно разбито, рама сломана, стол сломан, стакан разбит. Хромое фламинго сидит на полу. Я тоже сижу на полу напротив фламинго.

— Здравствуй, утренняя птица!

Из разбитого окна тянет утренней свежестью.

На рынке фламинго никто не берёт, и меня же штрафуют любители дикой природы.

Я смиряюсь, найдя в старой книге изречение древней мудрости: «Тому, кого они хотят возвысить, боги дарят розовое фламинго.»

Когда Христос воскрес, он вернулся к семье, в родной Вифлеем.

— Ну как там, в Иерусалиме? — спросил его за ужином отец, плотник Иосиф.

— Да ничего.

— Пойдёшь туда ещё?

— Нет уж, — улыбнулся Христос, — больше не пойду.

Однажды, когда Исус Христос спал, кошка описала ему сандали.

Он долго гонялся за ней, но так и не поймал.

Один земледелец вырастил много помидоров, но прилетела жар-птица и сожрала весь урожай. Так было и на другой, и на третий год. Тогда он пошёл искать совета у старого колдуна, известного своей мудростью. Долго ли, коротко ли, только добрался он наконец до места, где жил колдун. После долгих уговоров тот согласился выслушать земледельца.

— Ну, говори, чего пришёл? — сказал колдун.

— А что это такое у тебя на носу? — спросил земледелец.

— Это очки, — объяснил колдун.

И он щедро наградил земледельца и отправил с богатыми дарами в большой город, где земледелец вскоре открыл своё дело.

Одному человеку снился дурацкий сон, будто кругом одни подонки, ходят, бубнят чего-то. Денег нету к тому же. Взял он тогда и застрелился.

Просыпается — в дверях генерал в парадном мундире.

— Эй, генерал, тебя как звать?

— Харитоном, — отвечает генерал, — и родом я из колмыцких степей.

— Ты, это, Харитон… Береги меня.

— Не извольте беспокоиться, Ваше Величество! — говорит Харитон.

Хочу рассказать вам о двух блядях. Итак, жили-были две бляди. И одевались они как бляди, и красились как бляди, и разговаривали по-блядски. И походка, и мысли — всё у них было блядское.

Уж вижу я, как мой читатель, дойдя до этого места, восклицает с возмущением: «Вот ведь, блядь, какой общественный порок!»

Но посмотри на себя, о читатель! Сам-то ты чем лучше? И речи твои, и мысли, и походка…

Сначала мне снилась таблица химических элементов. Нет, не как у Менделеева. Гораздо лучше.

Потом приснился «Иллюстрированный Словарь Садовода». Я искал там слово «интуиция», но не нашёл. Зато прочитал статью к слову «корова».

«К сожалению, — говорилось в статье, — по техническим причинам мы не смогли проиллюстрировать это животное. Корову вы можете увидеть на одной из следующих ферм…» Дальше шёл список ферм, где можно посмотреть на корову.

Потом мне приснился сборник рассказов болгарских писателей, из которых я запомнил только один.

Один лётчик влюбился в одну девушку и пригласил её поужинать к себе в гостиницу.

— Я приготовлю много вкусных вещей, — сказал лётчик. Но девушку тогда так тошнило, что она отказалась.