Дарья Асламова - Записки сумасшедшей журналистки

То же самое с женщинами. Свой первый серьезный контракт я получил, когда уже жил со своей будущей женой. До этого у меня было много работы, но разбогатеть не получалось. А тут я понял: "Вот она, удача!" Мой вам совет: ищите "фартовую" женщину.

Вопросы дрянной девчонки: Гарику Сукачеву

Игорь (Гарик) Сукачев. Подпольная кличка – Горыныч. Рокер, тусовщик, талантливый музыкант, чьи песни больно бьют по сердцу, с недавнего времени режиссер (поставил фильм "Кризис среднего возраста"). Умница-мужик и вдохновенный пьяница с подлинно вакхической искрой. Буравчики острых глаз и внешность "прыщавого пэтэушника" (по его же собственным словам). Забубенная головушка и отчаянная душа. Там, где Гарик, царит веселое безобразие. У него не развито чувство общественных расстояний – способен сказать "Привет, чувак!" и президенту страны, и последнему бомжу. Любимое словечко – "клево". Отказывается от внешних Форм приличия с беспечностью Диогена – может явиться на помпезный светский прием в Кедах, шортах и спортивной вязаной шапочке, надвинутой на глаза. Внешне простоват, но отлично знает, что почем. Писательница Нина СаДУР называет его "хитрым деревенским мужичиной, который за всеми нами подсматривает из-за Угла".

– Гарик, судя по твоему фильму, тебя мучит тема первых отношений между мальчиками и девочками. А ты сам в детстве подсматривал в дырочку женской бани, как это делает мальчик из "Кризиса среднего возраста"?

– В бане – нет, но в школьных туалетах все мальчики сверлили дырки в фанерных стенах и подсматривали за девочками. В этом возрасте это нормальное, здоровое любопытство. Надо же посмотреть, как у девочек все устроено. Но мне было противно, когда мои сверстники подглядывали, как трахаются бобик и жучка, и грубо ржали при этом, гораздо противнее, чем просто смотреть на любовь бобика и жучки.

В 17 лет я прочитал Фрейда, но все это показалось мне слишком простым. Если человеческие отношения завязывались бы только на сексуальных эмоциях, то любые поступки можно было бы легко просчитать. А мысль Дарвина, что человек произошел от обезьяны, вообще меня жутко унизила. Я подумал, что это всего лишь идея, оригинальная и симпатичная, но не более того. Я представил себе, что вот я инфузория-туфелька. Нет, здесь что-то не так. Есть, конечно, такие, которые от обезьян произошли, но я от родителей.

– А кто и как лишил тебя невинности?

– Мне было тогда 14 лет. Я жил в Тушино, на берегу Химкинского водохранилища. От пристани ходил пароходик в сторону речного вокзала. Наша компания брала гитары и портвейн, все садились на заднюю палубу и ехали на другой берег, в парк

"Дружба". Однажды мы пили в парке" и одна девушка пошла в туалет. Она была постарше меня и абсолютно мне не нравилась, но у нее были пышные формы – то, на что у подростков встает. Ну, знаешь, этот период полового созревания. Я сказал ребятам: "Чуваки, я сейчас вернусь". Девушка стояла в кустах в четвертой позиции, я скинул штаны и попытался сделать это. И когда мне почти удалось, девушку вырвало, оказывается, она пошла блевать. Она даже не заметила меня. Короче, типичный случай. После этого у меня был большой перерыв в сексе, потому что очень мне это не понравилось. Осталось только чувство глубокого омерзения.

– А когда случилась первая чистая любовь?

– Это было с Ольгой, моей женой. Ей исполнилось тогда 14, а мне 16.

– Ты в ту пору лелеял ее девственность?

– Конечно. Мы с ней, что называется, "гуляли".

– Вы уже столько лет с ней вместе. Даже ревности, наверное, не осталось?

– Ольга не дает мне поводов для ревности. Если бы я заседал в Синодской комиссии, я бы ее канонизировал. Она святая.

– А ты сам святой?

– Ты меня еще причасти, налей немножко кагора, дай просвирки и пригласи на исповедь. Я не святой, но любящий муж. ~ Ты хочешь сказать, что не изменял жене?

– Нет, не хочу сказать. Хотя что называть изменой. На мой взгляд, измена – это разлюбить Человека.

– Значит, переспать с другим партнером – это не измена?

– Если ты этим занимаешься изо дня в день, это предательство, а если случайно, по пьянке – это пустяки.

– А ты винился после этого?

– Конечно, себя ненавидел прежде всего. Это как пятно.

– А что для тебя табу?

– Проснуться со случайной женщиной в супружеской постели.

– Значит, где угодно можно трахаться, но брачное ложе – это святое?

– Однозначно, сто пудов.

– А что ты делал, когда с утра не помнил имени своей партнерши?

– Лежал и не помнил имени. (Смеется.)