Амос Оз - Мой Михаэль

Я прилагаю все усилия, чтобы быть прилежной и тихой ученицей. И слушаю их обоих.

Видение:

Мой сын и муж: склонились над какой-то огромной картой, разложенной на широком столе. Карта испещерена различными знаками. Разноцветные флажки воткнуты в соответствии с неким обусловленным порядком, который мне кажется абсолютным хаосом. Они ведут вежливый спор — на немецком языке. Оба — в серых костюма их галстуки спокойных тонов заколоты серебряными лавками. Я с ними — усталая, в несвежей, нечистой ночной рубашке. Они погружены в свои занятия. Залиты белым светом, но не отбрасывают тени. Оба они — полная сконцентрированность и осторожная ответственность. Я перебиваю их каким-то замечанием или просьбой. Они проявляют благосклонность и приветливость, не выказывают недовольства моим вмешательством. Они готовы помочь. С удовольствием исполнят мою просьбу. Не соизволю ли я подождать пять минут?..

Но бывают и иные субботние прогулки. Мы проходим самыми респектабельными кварталами — Рехавия, Бейт-а-Керем. Выбираем себе дом, в котором будем жить. Осматриваем недостроенные дома. Обсуждаем достоинства и недостатки разных квартир. Делим между собой комнаты. Определяем место для каждого предмета нашей обстановки: тут игрушки Яира, здесь — рабочий кабинет, там — кушетка. Книжные полки. Кресла. Ковер. Михаэль говорит:

— Мы должны были начать собирать деньги. Не можем мы всю жизнь прожить, перебиваясь с хлеба на воду.

Яир предлагает:

— Можно продать за деньги наш проигрыватель с пластинками. По радио и так много музыки. Да и та надоела.

Я:

— Мне бы хотелось путешествовать по Европе. И чтобы у нас дома был телефон. А если мы купим маленький автомобиль, то сможем по субботам ездить к морю.

В годы моего детства жил рядом с нами сосед-араб по имени Рашид Шхаде. Это был очень богатый араб. Теперь они наверняка живут в одном из лагерей беженцев. Дом их стоял в квартале Катамон — вилла, выстроенная вокруг внутреннего дворика. Дом окружал двор. Можно было сидеть снаружи и все-таки ощущать, что ты укрыт стенами. Я хочу жить в точно таком доме. И чтобы вокруг были сосны и скалы. Погоди, Михаэль, я еще не исчерпала свой список. Я хотела бы еще постоянную домработницу. И большой сад.

— И шофера в ливрее, — улыбнулся Михаэль.

— И личную подводную лодку, — за спиной Михаэля энергично затопал своими маленькими ножками Яир.

— И чтобы муж твой был принцем, поэтом, боксером и пилотом, — добавил Михаэль.

Яир наморщил лоб, как обычно делал его отец в минуты раздумья, помолчал две минуты и выпалил:

— А мне нужен маленький брат. Аарону столько же лет, сколько мне, не больше, но у него уже есть два брата. Так что и мне можно иметь брата.

Михаэль сказал:

— Квартира здесь, в Рехавии или в Бейт-а-Керем, стоит сегодня уйму денег. Но если бы мы начали систематически экономить и собирать деньги, то можно было бы взять взаймы у тети Жени, получить ссуду в университетском фонде помощи, кое-что достать у господина Кадишмана. Наша квартира — отнюдь не воздушный замок, парящий в облаках.

— Нет, — говорю, — он не в облаках. Это мы …

— Что — мы?

— Это мы витаем в облаках. И не только я. Но и ты. Ты — даже выше облаков. В голубизне неба. Кроме маленького реалиста Яира.

— Ты — пессимист, Хана.

— Я устала, Михаэль. Давай вернемся домой. Я вспомнила про глажку. Меня ждет большая глажка. А завтра придут маляры.

— Папа, что это — «реалист»?

— У этого слова много значений, сынок. Мама имела в виду человека, который всегда ведет себя разумно, не погружен в мечтания и сны.

— Но ведь и мне по ночам снятся сны!

Я спрашиваю с робкой улыбкой:

— Какие сны тебе снятся по ночам, Яир?

— Сны …

— Какие?

— Всякие.

— Ну, например …

— Сны. И все.

Весь вечер я гладила. А назавтра в нашей квартире вовсю хозяйничали маляры. Моя лучшая подруга Хадасса снова прислала ко мне на два дня свою домработницу, Симху. Зимние дожди вновь зарядили с середины недели. Роптали водосточные трубы, извлекая мелодию, в которой грусть смешивалась с гневом. Время от времени наступали продолжительные перебои с электричеством. Улица мрачна и печальна.

Когда ушли маляры, и квартира была отмыта и убрана, я взяла из кошелька Михаэля сорок пять лир и вышла в город в затишье между ливнями. Я купила новые люстры. Отныне у меня в гостиной будет люстра с хрустальными подвесками. Чистой воды. Мне нравится слово «хрусталь». Да и сам хрусталь тоже.