Бектас Ахметов - Чм66 или миллион лет после затмения солнца

"Лунной сонаты".

По свидетельству И.П. Чехова, брата писателя, Антон Павлович ценил рассказ "Студент" более других своих вещей. Чехов не только тосковал об "общей идее", он, как вспоминал Бунин, опасался предстать перед потомками нытиком. Удивительно читать такое про

Чехова. Странновато выглядел бы Антон Павлович, предстань он перед читателем бодрячком, жизнерадостно выводящим тезу о том, что

"человек рожден для счастья". Для чего же в таком случае рождается человек? Во всяком случае, не для несчастья.

В примечании к рассказу "Студент" (М. "Художественная литература", 1979) приводится мнение молодого человека, оставившего запись: "…В ваших рассказах находят то, что всех мучает, чего многие еще и не сознают, а только чувствуют и не понимают, почему им так тяжело и скверно… И к Вам все прислушиваются, но никто не ждет ответа, но как дорог всем Ваш студент, возвращающийся домой с охоты в холодную ночь".

"Начало и конец обязательно должны перекликаться". – говорила

Галина Васильевна. "…Прошлое связано с настоящим непрерывною цепью событий, вытекавших одно из другого…Дотронулся до одного конца, как дрогнул другой".

Много лет спустя я услышал от близкой знакомой: "Мастер и

Маргарита – роман-месть".

Каждый видит то, что видит. Не мне одному показалось, что роман

Булгакова содержит, в неявной и в открытой формах, ответы на вопросы, поставленные в начале ХХ века Антоном Павловичем Чеховым.

Не потому ли собственно в октябре 84-го и возникло ощущение, что это та самая книга, которую я ждал всю предыдущую жизнь? Главный чеховский вопрос – "общая идея". В чем она у Булгакова?

Группа крови на рукаве,

Мой порядковый номер на рукаве…

"Изабель, Изабель,…Изабель…". " Сто дней после детства" еще не начались, но Панека уже в полный рост тащится от

Виктора Цоя. Она уже не называет меня папой и пишет стихи про

"звездные нити", которыми она связана с мамой. Не могу слушать

Цоя. Пение его сродни бубнежу шамана.

Каспаков вернул рукопись со словами:

– Не ожидал от тебя…

Я и сам чувствовал, что с мемуарами выходит что-то не то. Не изложение, диктант получается у нас с Чокиным. Кто виноват? Конечно, не Курт Воннегут.

– Видишь ли…, – Жаркен Каспакович задумался и сказал. -

Писанина твоя отдает… Э-э… Ладно… Не буду… – Он небрежно отмахнулся. – Мне, например, из такого рода литературы нравится книга генетика Дубинина "Вечное движение"… А у тебя там… Чуть ли не… – Каспаков запнулся.

– Протокол? – подсказал я.

– Не то, чтобы протокол… Как тебе сказать?

Главный редактор журнала "Коммунист" Наиль Биккенин защищает

Михаила Шатрова.

– Пьесы Шатрова, может и протоколы, но протоколы особого рода.

У меня не протоколы. Каша-размазня.

Честно говоря, работа над мемуарами утомила. Добавления, добавления, вычеркивания… Не могу понять, что есть главное в биографии Чокина. Еще тогда думал, дело в том, что в повествовании нет конфликта. Если не внешнего, то хотя бы внутреннего. Пошел я на поводу у рассказчика потому, как нет у меня своей позиции.

Вчера разговаривал с Чокиным по телефону.

– Днем вас на работе не было.

– На похоронах был.

– Кто умер?

– Сын Духана Атилова.

– Какой сын?

– Ес.

– Что?!

– Да вот умер…

– От чего умер Ес?

– Не знаю.

История темная. После освобождения Ес помелькал немного и поехал на заработки в Норильск. Работал несколько месяцев и его привезли домой в цинковом гробу. Говорили, что Ес то ли повесился, то ли его подвесили. Духану не позавидуешь. Ему тоже выпало пережить смерть сыновей. Сам он скончается только в 2003- м, в возрасте 96 лет.

Я боюсь встречи с Икошкой. После того, что случилось с Есом, он легко может вновь на меня осерчать.

"Балкон" Кот снимает в старых дворах и у сносимого кинотеатра

"ТЮЗ". То, что уже успели порушить, Салыков задрапировал, воссоздал кафе "Лето". "Пожелай мне не остаться в этой траве…".Чуть позже, или одновременно с "Балконом" на "Казахфильме" снималась и

"Игла" с Виктором Цоем. На роль человека, поставившего точку в судьбе героя Цоя, приглашен Икошка Атилов. Это он, Икошка, на заснеженной аллее Алма-Аты спросит у Цоя прикурить и элегантно завалит заступника Дины.

"Как-то по телевизору репортер донимал прохожих расспросами: как им нравится переименование улиц в Алматы? Простоволосая славянка рассказывала, как ей нестерпимо милы новые названия старых улиц.

– Вы знаете, что прежде эта улица носила имя Пастера?