Владимир Яременко-Толстой - Мой-мой

– Он действительно разбирается? Я очень боюсь, что собака может попасться больной. Будилов сможет понять, если она больная?

– Конечно, сможет! У него дома много животных. Черепаха, кот, а еще – крысы.

– Ручные?

– Нет, домашние. Они живут сами по себе. Однажды ночью крыса хотела отгрызть ему ухо, но он вовремя проснулся и швырнул в нее тапком. А еще в квартире у Будилова есть тараканы, мухи и муравьи. Мы обязательно должны взять его с собой.

– Тогда надо ему звонить по телефону.

– Ладно, я позвоню ему утром. С утра он всегда дома.

Перед тем, как покинуть "Сундук", женщины удаляются в туалет, откуда Пия возвращается с потемневшим лицом. Она берет со стола свой букетик подснежников и отдает его Йенни. Мне сразу становится все понятно. Лиза рассказала ей историю с девушками, и она теперь ревнует.

Мы прощаемся с остальными – Мерья с Йенни идут ловить мотор, а Лиза с Пеккой догоняться в "Hard Rock Cafe", выходим на улицу и ныряем под арку проходного двора, ведущего мимо фехтовального клуба, спрятавшегося в его чреве, прямо на Чайковского. Пия молчит. На Чайковского Пия спрашивает:

– Владимир, у тебя есть другие женщины?

– Нет, нету, и не было с тех пор, как я познакомился с тобой.

– Я тебе не верю. Тебя видели с женщиной.

– Мало ли! Я знаю очень много женщин. Это еще ничего не значит.

Мы доходим до консульства, и я вижу, что Пия не хочет, чтобы я шел к ней. Она останавливается, держа за руку зевающего Кая. Смотрит на меня и говорит:

– Может, тебе лучше пойти в "Hard Rock Cafe" за Лизой и Пеккой?

– Спасибо, я лучше пойду к себе домой. Спокойной ночи!

Я разворачиваюсь и, не обернувшись, перехожу дорогу. Уже в лифте начинаю чувствовать, как меня колбасит. Грудная клетка вибрирует мелкой дрожью и начинает гореть. Черт возьми! Я не нахожу себе места. Становлюсь под душ, но и это не помогает.

Через несколько минут приходит мессидж – "Where was your love?". Я лихорадочно пишу ответ – "I took it with me. I thought you do not need me". Это горький упрек. Что же она ответит? "Tell me the truth!". "Okay. Should I come and do it now?". "Yes, please".

Я снова одеваюсь. Но о какой правде речь? Что я могу ей такого интересного рассказать? Я мог бы пошутить, обыгрывая английский глагол "come", имеющий одним из своих значений "кончать, получать оргазм". Однако, это может оказаться каплей, которая переполнит чашу. Она хочет чего-то серьезного. О! Я покажу ей австрийский паспорт. Время пришло. Она давно этого хотела и будет довольна.

Пия открывает мне полуголая и настороженная.

– Вот, – говорю я, – это и есть правда. Теперь ты знаешь, кто я такой.

Она жадно выхватывает у меня паспорт и начинает его внимательно листать.

– Ты – как КГБ, – замечаю я.

– Я – хуже КГБ! – радостно отвечает она.

– Ладно, идем спать. Я принес тебе голую правду, она у тебя в руках и ты даже можешь взять ее в постель…

Ночью, встав в туалет, я забираю паспорт, лежащий на тумбочке, и прячу его в карман брюк. Утром меня будит Пия.

– Вставай! Надо завтракать и ехать за собакой. Пришла Лиза, ты не мог бы показать ей паспорт?

Я знаю, что Лиза пришла только затем, чтобы посмотреть мой паспорт.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Я рассказала, что у тебя там стоит "доктор". Она не верит и хочет увидеть сама.

– Да, в Австрии после провозглашения республики в 1920 году ввели закон, что вместо дворянских титулов в паспорта надо вносить академические. Поэтому, если ты магистр или доктор, это всегда стоит в паспорте и к тебе должны так обращаться во всех официальных учреждениях. Мне всегда говорят – "Херр доктор Толстой". Это нормально.

– У нас в Финляндии ничего подобного нет. Так ты покажешь Лизе паспорт?

Я сижу, пью чай и наблюдаю, как они радуются, словно дети. Пие тоже хочется посмотреть мой паспорт еще раз при дневном свете.

– Владимир, мы выезжаем через час. Звони Будилову, пусть приходит!

Я договариваюсь встретить Будилова у павильона цветов. Пия дает мне ключ Кая на широком ремешке с надписью "Sonera" – это самый крупный оператор мобильной связи в Финляндии, акции которого есть у Пии. Она рекомендует и мне их купить. За несколько лет эти акции выросли вдвое или втрое, но это не значит, что они всегда будут расти.

Ключ я вешаю на шею и так выхожу к Будилову.

– Полинку в школе заставляют купить словарь Ежикова, – говорит

Будилов, – ты не знаешь, что это такое?

– Знаю. Словарь Ежикова ей не нужен. Там нет ничего интересного.

Ежиков или, вернее – Ожигов составлял его черт знает когда, еще в 30-ые годы прошлого века. Сейчас язык меняется ежедневно. А Ежикова требуют в школе потому, что в университетах по нему учат учить детей. Школьная программа мало изменилась.