Владимир Яременко-Толстой - Мой-мой

– Но что я могу поделать? У всех будут словари Ежикова, а у нее – нет.

– Между прочим, я сказал, что ты специалист по животным.

– У меня сдох вчера попугай.

– У тебя был еще попугай?

– Да.

– Знаешь, что такое койра?

– Нет.

– Койра – это собака по-фински.

К Пие приводят детей, которые тоже хотят ехать за койрой. Получается, что с нами едут три девочки и два мальчика. Девочек Пия берет с собой, а мальчиков забираем мы с Будиловым. Идем ловить машины, чтобы ехать на Кондратьевский рынок. Я не был там лет пятнадцать с тех пор, когда покупал там кошку. Раньше у меня было много животных, кошка и собака одновременно, а сейчас у меня нет на это времени. У Пии же животных не было никогда, им с братом не разрешали родители. Именно поэтому она хочет купить собаку Каю. Собака должна быть такой же маленькой, как и у маленького повара финского генерального консула. Повар ходит со своей собакой везде. Это какая-то китайская порода.

На птичьем рынке много собак. Пия идет в окружении пятерых детей и выглядит очень эффектно, как настоящая свиноматка. А я покупаю две дюжины перепелиных яиц, и мы их с Будиловым лопаем. Находим выводок мелких собак.

– Владимир, спроси, не будут ли она сильно расти? Нам не нужна большая собака.

– Нет, тетенька сказала, что они останутся маленькими.

Кай выбирает себе красивого песика с черным пятном на левом глазу, и мы возвращаемся назад.

– Знаешь, когда я в последний раз увидел Маленького Мишу, мне показалось, что он вырос, – говорю я Будилову.

– И мне это показалось. Он теперь почти такой же ростом, как и я.

Ничего не могу понять. Странно.

– После тридцати лет человек не может расти.

– Фира говорит, что может. Она медсестра. Она говорит, что у Миши много лет не было женщин, а тут вдруг, пока он занимался ремонтом, он стал трахаться направо и налево, поэтому у него пошел гормон.

– Да, что-то произошло. Как ты думаешь, а собака такой маленькой и останется?

– Если она вырастет большой, я отдам ее тебе! – вмешивается в разговор Пия.

Дома дети занимаются собакой. Приходят взрослые на собаку смотреть, и все превращается в пьянку. Кай решает назвать пса Сибелиусом по имени поезда "Хельсинки – Санкт-Петербург", носящего имя известного финского композитора.

– Будилов, – говорю я. – На понедельник я назначил освящение модуля Гернгросса и его книги на подворье Оптиной Пустыни. Придешь?

– Нет, не приду. Я боюсь.

– Чего же ты боишься?

– Нельзя играть игры с церковью. Это опасно. Помнишь, я делал перформанс по картине Н.Н.Ге, так потом у меня такая чертовщина поперла.

– Ты что, серьезно боишься?

– Да, серьезно.

Собака оказывается маленькой, но кусачей. Еще она повсюду гадит, и не хочет делать это в коробке. Пия надеется, что со временем все нормализуется. Гости ушли. Мы лежим в кровати и обсуждаем события прошедшего дня.

– Пия, а почему у тебя никогда не бывает менструаций?

– А, это у меня такой презерватив.

– Какой это еще такой презерватив?

– Для женщин.

– Подожди, я хочу знать.

– Это такая спираль гормональная, чтобы детей не было, я ее поставила себе четыре года назад после аборта. Очень удобно, всегда можно заниматься сексом.

– Ничего себе! Я тут стараюсь, работаю, как проклятый, чтобы сделать тебе ребенка, а у тебя спираль гормональная стоит! Почему же ты мне ничего не сказала?

– Я пока еще ничего не решила. Может быть, нам не надо быть с тобой вместе. Может, мне надо искать другого мужчину – финского или шведского.

– А ты представляешь себе, какой вред ты наносишь этой спиралью организму. Ты из-за нее, по всей вероятности, и разжирела. У тебя нарушился обмен веществ. Едь немедленно в Финляндию – пусть ее тебе вынут!

– Но спираль – это лучше, чем делать аборт!

– Знаешь, когда моя жена начинала принимать гормональные таблетки, чтобы не предохраняться другими способами, у меня сказу пропадал к ней сексуальный интерес. Эти гормоны могут менять у женщины все, вплоть до поведения.

"Какая же она сучка!" – думаю я, остервенело ебя Пию, – "Ради ебли она готова даже изуродовать себя гормональной спиралью, стать толстой и некрасивой. Зачем мне нужна такая блядь? Я совершенно рехнулся и потерял ориентацию в жизни. Я – идиот, околдованный неизвестно чем! Кто спасет меня? Ольга? Я сам? Или же мне уже ничем невозможно помочь? Я погиб. Надо посоветоваться с матерью. Это какая-то одержимость. Невозможность контролировать себя. Погружаясь в эту финскую женщину, я нахожу гармонию. Неужели – она моя кармическая половина?"