Владимир Митрофанов - Зачистка территории

Кацманом-Костровым дружил ее кузен Саша на почве коллекционирования и обмена почтовыми марками: то ли Изя их ему продавал, то ли они менялись с Изей – что-то вроде такого было. Она этого парнишку очень хорошо запомнила, и в тот период между ней, совсем тогда юной девушкой, и Изей, которого школьники нередко туркали за его национальность и тщедушность, сложилась какая-то странная не то что симпатия, а скорее негласный договор о ненападении. Причем, уже тогда, еще будучи подростком, бабушка почувствовала, что мальчик этот был совершенно сумасшедший, он еще тогда ее пугал. Так вот, в

18-м году, этот Кацман-Костров при первой же случайной с ней встрече на улице тут же ее и узнал, хотя внешне никак этого и не выказал.

Она поняла это по взгляду.

По некоей системе, понятной только самому Изе-Кострову, он со своей иноземной командой стал планомерно уничтожать население

Любимова. Как раз к этому времени относится легендарная и страшная история с распятием живым на воротах монастыря священника отца

Михаила. Говорят, что кто-то из мучителей бросил прибитому гвоздями отцу Михаилу прямо-таки истинно библейскую фразу: "Ну, и где твой

Бог?" Тогда команда Изи собрала и вывезла из церковного имущества только серебро и золото. Ни мощи святых, ни иконы, ни колокола Изю и его компанию не интересовали – все это разграбили или уничтожили позже – уже в тридцатые годы. Они же, Изя и компания, главным образом были заняты уничтожением людей. Бабушка рассказала, что это был такой невероятный ужас, который переносить, казалось, было просто невозможно. Вероятно, Изя-Костров действительно был антихрист в чистом виде, и одно его присутствие, казалось, отрицало само существование Бога. "Это был единственный миг, когда вера моя поколебалась", – рассказывала бабушка. Объяснить то, что происходило в тот год, можно было бы разве что только карой свыше. Бабушка надеялась лишь на одно: она была твердо уверена, что все это должно когда-нибудь да кончиться, хотя бы просто потому, что такой ужас по сути своей не может продолжаться слишком долго. Близкая подруга бабушки по гимназии Софа, необыкновенно красивая тогда девушка, много лет позднее призналась ей, что она тогда во время допроса прямо в ЧК сделала Изе оральный секс, добавив при этом, что не ощущала в тот момент никакого эротического чувства, а только мысленно повторяла: "Ну, кончай, кончай скорей, сволочь!" Вся эта мерзость показалась ей мучительно долгой, и когда, наконец, он, застонав, кончил, ей было как-то сразу и не сплюнуть – она боялась этим его обидеть, и эта гадость попала ей внутрь. Изя, наверно, все-таки был больной, потому что после этого во рту у нее долго были язвы и болезненные трещины на губах, и она некоторое время не могла есть ни острое, ни соленое, ни горячее. Ей тогда показалось, что с семенем этого изверга внутрь ее проникло некое живое зло, наподобие личинки паразита. Впрочем, она и тому была рада, что хотя бы и так отделалась, а то если бы все сделали по-другому – вдруг бы забеременела, что было бы тогда делать? Семью свою Софа спасла, но считала, что все ее последующие болезни произошли вследствие того контакта с чудовищем. Она потому и рассказала бабушке эту историю – они однажды сидели вместе в очереди к стоматологу: бабушка на протезирование, а Софа с жалобами на постоянное мучительное жжение во рту, причины которого врачи никак не могли установить.

Впрочем, так же внезапно, как он и появился, Изя Кацман, он же комиссар Иван Костров, в один момент исчез из Любимова, сгинул – как сквозь землю провалился. Причем без всякой объясняющей информации по этому поводу. Просто в один прекрасный день вместо него появился другой человек, который вообще, слава Богу, никак не запомнился.

Исчезли и латыш с китайцем. Прошел слух, что это наверху разобрались с ними за их грязные делишки, что они были троцкисты, и вот-де она, наконец, наступила настоящая справедливая советская власть. Новая власть вела себя с жителями уже более корректно. Впрочем, тем, кто пришел на смену Кацману-Кострову, и расстреливать-то уже было просто некого, поскольку Изя уничтожил всех вероятных противников режима, включая дворян, купцов и государственных чиновников (там тоже были дворяне). Дворянское собрание перестало существовать в физическом смысле. А новое руководство местного ЧК-ГПУ уже не занималось городом, а стало чистить деревню и, несколько позднее, высылать в

Сибирь кулаков и загонять людей в колхозы.