Владимир Митрофанов - Зачистка территории

Шахова попросили пройти в другую комнату – третью по коридору направо.

Таблички на комнате не было. Когда Шахов, постучав, вошел в эту комнату, кипевшая там работа вдруг остановилась. Наступила какая-то странная и напряженная тишина. Заместитель директора, которую звали

Нина Михайловна, узнав Шахова, тут же встала и вышла к нему из-за своего стола. Сидевшая к ним спиной за компьютером сотрудница, набиравшая текст, буквально вывернула шею и, открыв рот, не отрываясь, во все глаза уставилась на Шахова, и еще какая-то тетка средних лет высунулась из-за шкафа. Еще и из других комнат вдруг народ подошел. Все чего-то ждали. Наконец появился и сам директор

Олег Петрович Малкин. Он на ходу поздоровался с Шаховым и, делая вид, что зашел сюда совершенно случайно, не вступая в разговор, сел в кресло у окна, взял в руки какую-то бумагу и уставился в нее. В то же время никто ничего особенного Шахову не сказал, а Нина Михайловна просто сообщила ему, что по заведенному порядку рукопись они послали на рецензию, и нужно будет сходить к рецензенту домой. И сходить обязательно и конкретно в такое-то время. Там он сможет и забрать свою рукопись вместе с рецензией. Шахов из этого понял, что с книгой ничего не получилось, но все-таки решил сходить по указанному адресу, чтобы хотя бы забрать бумаги.

Пока он шел к дверям редакции, все так же молча, не отрываясь, смотрели ему вслед. Потом сотрудники начали расходиться; ушел, так ничего не сказав, и директор. Какая-то только что вошедшая дама, которая была не в курсе событий, почувствовала это напряжение и стала с недоумением спрашивать Нину Михайловну, что же произошло.

– Ой, да ты же ничего не знаешь! – всплеснула руками Нина

Михайловна. Она достала из папки, вынутой из ящика стола, несколько листков и протянула ей. – Прочитай-ка вот это место! Прочитай, прочитай!

Та села за стол, надела очки и с недоуменным видом начала читать.

Никто из оставшихся в комнате сотрудников снова уже не работал – все наблюдали за ней. Сначала она нахмурилась, потом брови ее поползли вверх, затем она фыркнула, и, наконец, не удержавшись, захохотала во все горло. И тут же все наблюдатели, видимо, уже читавшие ранее это место, тоже засмеялись.

– Это кто же такое написал? – отсмеявшись и вытирая слезы платком, спросила дама.

– Так вот же он – ты же его видела, только что он вышел!

Дама бросилась к залитому дождем окну:

– Где, где он? – Но ничего уже не увидела в потоке зонтов на тротуаре, вернулась, снова взяла страницы, потом кивнула на пухлую папку, лежавшую на столе, спросила недоверчиво: – И это все в том же духе?

– Лучше! – ответила Нина Михайловна.

– И вы это действительно напечатаете?

– Конечно, нет. Впрочем, точно не знаю. Но я – против!

– Нина, умоляю, дай только до завтрашнего утра! Клянусь, я за ночь ее прочитаю! – сказала дама, прижав папку к груди.

– Валечка, не обижайся, не могу – это мой личный экземпляр, я его никому не даю! С оригинала было сделано шесть копий, две забрал шеф, три на руках – и те никак не отдают. Боюсь, ксерят по-тихому – может быть скандал! Завтра если что-то вернут – сразу тебе дам. Приходи к обеду.

– И что вы собираетесь с этим делать?

– Олег сам лично этим проектом занимается, проводит консультации, просчитывает. Автора сейчас послали к рецензенту. Специально тянет время. Это у Олега фишка такая – поддерживать ветеранов, дает им подработать, да и для солидности неплохо. Тут рецензия такого плана, в общем-то, и не нужна, это мы сразу, еще сами не читая, послали, да и забыли об этом, а тут она звонит, пусть, мол, автор сам приходит…

Шахов между тем после предварительного звонка по телефону пошел к рецензенту. Рецензент жила в самом центре города – на улице

Рубинштейна – в одном из старых петербургских домов. Оказалось, что этим рецензентом была очень старая писательница, и звали ее Анна

Ивановна П. Шахов поначалу вообще был удивлен, что она еще жива.

Само имя было довольно известное, на слуху, хотя ничего из ее книг

Шахов, конечно, никогда не читал и поэтому перед визитом, чтобы не попасть впросак, зашел в библиотеку Маяковского на Фонтанке. Судя по отметке в карточке, книгу брали за все время один раз четыре года назад. В начале книги, на форзаце, была даже помещена фотография – красивая молодая женщина с восточными чертами лица. Однако сейчас ей должно было быть под восемьдесят.

Судя по всему, Анна Ивановна была очень идеологизированная старушка, книги ее – бойко и грамотно написанные, главным образом, в сороковые-пятидесятые годы рассказывали про совершенно непонятную теперь производственную жизнь трудовых коллективов, партийные организации, про вредителей, которые мешали развивать социалистическое производство и борьбу с ними. То есть она была человеком, который полностью соответствовал своему историческому месту. Судя по всему, она активно работала, и раз в пять лет, в плановом порядке, выходила ее очередная книга. Она отдыхала в домах творчества писателей, обожала Ялту, ездила в творческие командировки в братские и даже небратские страны, что по тем временам считалось уделом избранных. Чтобы получить командировку во Францию нужно было написать книгу про Ленина, что она и сделала. Судя по всему, она всегда шла на компромисс и посему имела хорошую квартиру и, главное, всю свою жизнь не голодала и занималась любимым делом. Молодость